Жюль Верн - Жангада. Кораблекрушение Джонатана.

Эта стычка охладила воинственный пыл бандитов. Они повернули обратно и к ночи добрались до Либерии. Громкие проклятия и несусветная брань возвестили жителям столицы об их возвращении. Поселенцы высыпали из домов.

Сначала за дальностью расстояния либерийцы никак не могли уяснить причину такого шума и решили, что это крики победы и ликования. Но едва им удалось разобрать отдельные слова, как всех охватила растерянность.

— Предательство!.. Предательство!.. — вопили разбойники.

Предательство?.. Жителей Либерии охватил панический страх. Больше всех дрожал Боваль, предчувствовавший несчастье. Он знал: что бы ни случилось, вся вина падет на губернатора. Даже не выяснив, какая опасность угрожает ему, адвокат бежал и заперся во «дворце».

Едва он успел задвинуть засовы, как шумная ватага остановилась у его крыльца.

Чего эти люди хотели от него? Откуда взялись раненые и убитые, которых положили на площади перед его жилищем? Что произошло там и от чьей руки пали жертвы? Чем так возмущена толпа?

Пока Боваль тщетно пытался проникнуть в тайну случившегося, разыгралась новая трагедия, причинившая глубокое горе жителям Нового поселка и поразившая Кау-джера в самое сердце.

Постоянно навещая лагерь, он не мог не знать о волнениях среди населения Либерии. Но Кау-джер и понятия не имел о хулиганской шайке, которая покинула поселение еще до его прихода и вернулась после того, как он ушел домой. Возможно, Кау-джер заметил, что за последние несколько дней жителей стало как будто меньше, но не придал этому никакого значения.

Однако в тот вечер, движимый каким-то смутным беспокойством, Кау-джер после захода солнца вышел из дому со своими обычными спутниками — Гарри Родсом, Хартлпулом, Хальгом и Кароли — и дошел до берега реки. Отсюда он мог бы увидеть Либерию, если бы ее не скрывала наступающая темнота. Местоположение лагеря угадывалось только по отдаленному гулу и мерцающим огням.

Пятеро друзей сидели на прибрежной скале и молча созерцали ночное небо. У их ног лежал Зол. Вдруг с противоположного берега донесся зов.

— Кау-джер!.. Кау-джер!.. — кричал кто-то прерывающимся голосом, как бы запыхавшись от быстрого бега.

— Я здесь! — ответил Кау-джер.

Человеческая тень промелькнула на мостике и приблизилась к сидевшим. Они узнали Сердея, бывшего повара с «Джонатана».

— Идите скорее! — сказал он Кау-джеру.

— Что случилось? — спросил тот, сразу поднявшись.

— Там убитые и раненые…

— Раненые?! Убитые?! Что у вас случилось?

— Целый отряд напал на Ривьеров… А у тех оказалось оружие. Ну и вот…

— Какой ужас!

— В общем, трое убито и четверо ранено. Мертвым-то уж, конечно, ничего не нужно, а живым еще можно помочь…

— Иду! — прервал его Кау-джер и немедленно отправился в путь, а Хальг побежал за сумкой с медицинскими инструментами.

На ходу Кау-джер засыпал бывшего повара вопросами. Но тот не был в курсе событий. Он не входил в бандитскую компанию и о случившемся знал только по слухам. Впрочем, никто не посылал Сердея за помощью. Он сам, увидев семь безжизненных тел, решил бежать за Кау-джером.

— Правильно поступили, — одобрил его тот.

Вместе с Гарри Родсом, Хартлпулом и Кароли они уже перешли через реку на правый берег, когда Кау-джер, обернувшись, увидел Хальга, бежавшего с сумкой. Полагая, что юноша вскоре догонит их, они пошли быстрее.

Но вдруг раздался ужасный крик. Все замерли на месте. Им почудилось, что это голос Хальга. Сердце Кау-джера сжалось от мучительной тревоги, и он бросился назад. За ним помчались и все остальные, кроме Сердея. Никто не заметил, как повар сначала отошел в сторону, а затем, сделав большой крюк, бросился со всех ног в Либерию. Смутные очертания его фигуры едва виднелись в окружающей темноте.

Как ни спешил Кау-джер, но Зол перегнал его. Через несколько мгновений лай собаки звучал уже вдалеке. Грозное рычание постепенно утихало, как будто пес пустился по чьему-то следу.

И вдруг в ночи раздался еще один предсмертный вопль.

Но Кау-джер уже не слышал его. Добравшись до того места, откуда донесся первый крик, он увидел распростертого на земле Хальга. Молодой индеец лежал ничком в луже крови. Между лопатками у него торчал большой нож.

Кароли кинулся к сыну, но Кау-джер резко отстранил его — надо было действовать. Подняв сумку с инструментами, лежавшую рядом с раненым, он одним движением разрезал одежду юноши. Потом с величайшей осторожностью удалил из его тела смертоносное оружие. Открылась страшная рана. Длинное лезвие, вошедшее в спину, прошло почти через всю грудную клетку. Если даже допустить, что каким-то чудом спинной мозг остался невредим, легкое, во всяком случае, было поражено. Хальг лежал бледный как смерть и едва дышал. На губах у него выступила кровавая пена.