Дальше я слышу, он говорит:
— Володя, ты шутишь?.. Так ведь сегодня двадцать второе, а ты говорил двадцать третьего ночью… Что «сутки с ночи начинаются не с дня»? Как — регистрация закончилась?!! Во сколько наш рейс? В час ноль пять?!!
Он кладет трубку, и мы с ним стоим окаменелые.
— Пять минут на сборы, — тихо говорит Лёня.
Как мы с ним кинемся! Как забегаем! Побросали все, что могли в рюкзаки без разбору! Напялили первое попавшееся, я влезла, босая, в кроссовки и почему-то бросилась чистить зубы, закрывшись в ванной. Лёня рвется, кричит:
— ЧТО ТЫ ТАМ ДЕЛАЕШЬ???
А сам выкладывает из рюкзака штатив от камеры.
— Я штатив не возьму, — кричит. — Лишняя тяжесть!
— Ты с ума сошел! — кричу я. — Чем мы будем обороняться от обезьян?
— Где моя соломенная шапка, — кричит Лёня, — как у Редьярда Киплинга, когда он жил в Кумаоне???
Через семь минут наш сын Серёня втолкнул нас в лифт, а еще через полминуты мы бежали ночным двором под звездным небом Орехово-Борисова в дичайших клетчатых штанах и ярчайших куртках. Из кармана у Лёни выглядывал маленький человек Никодим, которого я сшила из мягких тряпочек, а Лёня мне позировал. Мои новые кроссовки сияли в темноте серебряными катафотами, а Лёнины соломенная шапка и красный рюкзак экстремального туриста будоражили воображение подростков, пивших пиво у подъезда.
Вдруг Лёня остановился и закричал:
— Стоп! Я должен вернуться!!!
— Что??? Что такое?
— Я забыл… КАРТУ НЕПАЛА!!!
— Ни шагу назад! — я кричу. — Там как-нибудь сориентируемся!
Выбегаем на шоссе. Берем машину. Лёня водителю:
— В Шереметьево! Скорей! У нас самолет в час ноль пять.
Водитель:
— Твой самолет, парень, уже улетел.
А Лёня:
— Гони, друг! Успеешь — договоримся.
Двадцать минут первого мы мчали из одного конца города в другой со скоростью сто тридцать километров в час. Дороги, к счастью, были свободны. За Кольцевой мы понеслись так, что нам казалось, мы не касаемся колесами асфальта. В час ноль три, почти не дыша, мы взбегали на второй этаж аэропорта Шереметьево. Навстречу нам выскакивает взъерошенный молодой человек в зелененьком клетчатом пиджаке из турагентства «Кайлас» и на ходу, протягивая наши билеты, бормочет:
— Бегите к таможне. Последний рейс. Все работники Аэрофлота уже ушли. Я попробую поискать кого-нибудь, кто вам выпишет посадочный талон.
Не понимая, какая нас ждет судьба, запыхавшиеся, возбужденные, мы проходим безлюдными полутемными лабиринтами и за стеклом видим сонную таможенницу.
— Скорее, скорее!.. — зовет ее Лёня. — Самолет еще не взлетел!
— Где ваш посадочный талон? — говорит она равнодушно.
— Вам его принесут, — обещает ей Лёня. — Пропустите нас. А то Володя Наседкин, мой лучший уральский друг, не позволит поднять в небо самолет.
Вдалеке мы видим, как отчаянно мечется по залу и рвется в закрытые двери клетчатый зелененький пиджак турагента из «Кайласа». Час пятнадцать. Время идет. И ясно, что наш самолет нас ждать не будет.
Лёня встал, навалился локтями на бортик и закрыл глаза.
Я говорю:
— Лёня! Радость моя! Не переживай, полное спокойствие.
А Лёня:
— Ну, ты же сама потом будешь говорить…
А я:
— Клянусь мамой, я ничего тебе не скажу. Ни слова упрека! Это божественное провидение.
— Выходит, что Бог меня не любит?.. — спросил Лёня, чуть не плача.
— Что ты такое говоришь??? — я отвечаю. — Как можно тебя не любить?!!
В пустынные лабиринты с наглухо замурованным от нас летным полем входит наш турагент. Он медленно идет к нам и уже на почтительном расстоянии начинает разводить руки в стороны.
В полутьме я вижу только разведенные кисти рук и еще раз понимаю, какой это гениальный красноречивый жест.
— Самолет взлетел, — произносит он совершенно излишнюю фразу.
В тот миг у Лёни родились эти поэтические строки, посвященные нашему спутнику и товарищу — тряпичному Никодиму:
какой бы ни был маленький человечек
все равно не пройдет таможню
паспорта нет у него и никогда не было
напрасно он ищет его в своем рюкзачке
кроме сухих травинок и тряпочных крыльев
нет там ничего — но
офицер отпустит его когда
человечек напишет для него Дао дэ цзин
Мы выходим на улицу, снова берем такси. Турагент едет с нами; конечно, он огорчен, но учтите, он говорит: все всегда происходит так, как и должно быть.
— Где вы это прочитали? — я угрюмо спрашиваю.
— У Саи Бабы, — он смеется. — Ведь мы на Индийский полуостров отправляем не только «челноков», туристов, но и паломников. Иной раз на одном рейсе летят буддисты, индуисты, кришнаиты, бабаджисты, последователи Саи Бабы… Так что мы тоже в курсе восточной философии.
Читать дальше