Жюль Верн - Малыш

— Оно ей не нужно… — вставил Грип.

— И то верно… Такое милое создание… Но в хозяйстве и приданое пригодится… Похоже, что наш юный хозяин вот-вот кого-то найдет…

— У него уже есть кто-нибудь на примете?…

— Похоже, что да.

— Кто-нибудь из тех, кто частенько заглядывает в магазин?…

— Ага, довольно часто.

— А я его знаю?

— Нет… Похоже, что вы его не знаете! — ответила Кэт, взглянув на Грипа, поспешившего опустить глаза.

— И… этот… ну, как его… он что же, нравится мисс Сисси? — пролепетал он прерывающимся голосом, как будто слова застревали у него в горле.

— Бог мой… трудно сказать… С этими типами, которые не решаются объясниться, разве поймешь, что к чему?

— Да, сколько же идиотов на свете! — проронил Грип.

— Да уж хватает! — охотно согласилась Кэт.

И, несмотря на более чем прозрачный намек, адресованный кочегару, через неделю, пятнадцатого сентября, он снова ушел в плавание. Когда же двадцать девятого октября Грип вновь появился в Дублине, по нему было видно, что он принял великое решение, но хранил его при себе.

Правда, времени у Грипа было хоть отбавляй. «Вулкану» предстояло провести, по крайней мере, два месяца в порту приписки. Предстоял серьезный ремонт: замена двигателя, котлов и т. п. Похоже, что во время последнего плавания глаза Грипа излучали слишком сильный жар, поскольку обшивка корабля в нескольких местах была повреждена.

Два месяца — вполне достаточный срок для созревания, тем более что произнести-то нужно было одно-единственное слово.

— Мадемуазель Сисси еще не вышла замуж? — спросил он у Кэт прямо с порога конторы.

— Пока нет… Но уже вот-вот… время подошло! — ответила добрая душа.

Понятно, что, поскольку «Вулкан» был не на плаву, кочегару там делать было нечего. Поэтому неудивительно, что он часто — вернее, постоянно — находился в магазине «Для тощих кошельков». Даже если бы он там жил, и то не смог бы проводить в нем больше времени. Так вот, за все это время дело так и не сдвинулось с мертвой точки.

Ремонт «Вулкана» был закончен в установленный срок, и через неделю намечалось отплытие. А несчастный простофиля Грип так и ходил, словно набрав в рот воды, — во всяком случае, в том, что касалось ожидаемых от него слов.

Но в первую неделю декабря случилось неожиданное событие.

В ответ на последний запрос, отправленный мистером О'Брайеном в Австралию, пришло письмо, в котором говорилось, что мистер и миссис Мартин Маккарти, Мердок с женой и дочерью, Сим и Пат, присоединившиеся к ним позже, сели на судно, отплывшее из Мельбурна в Ирландию. Фортуна им вновь не улыбнулась, и они возвращались на родину такими же нищими, какими ее и покинули. Отплыли они на судне, перевозящем эмигрантов, паруснике «Квинслэнд», а значит, путешествие будет долгим и трудным: в Куинстаун они прибудут не раньше, чем через три месяца.

Как же опечалило Малыша это известие! Бедные Маккарти, они все так же без работы, без средств к существованию!… Но зато он наконец-то увидит всю семью приемных родителей… Он им обязательно поможет… Ах! Ну почему он не вдесятеро богаче, он бы сумел тогда сделать для них в десять раз больше!

Попросив мистера О'Брайена отдать ему письмо, Малыш спрятал его в свой письменный стол и — удивительное дело — больше не вспоминал о нем. Казалось даже, что после получения письма он старательно избегал всяких разговоров о бывшей ферме Кервен.

Эта новость как бы рикошетом ударила по Грипу. Кто бы мог подумать? О, человеческое сердце, ты никогда не меняешься, даже если стучишь в груди первого кочегара! Скоро вернутся Маккарти, а там есть два брата, Пат и Сим, похоже, отличные парни, а Малыш их так любит… они ведь ему как братья… а вдруг он решит выдать замуж за одного из них ту, которую считает своей сестрой?… Короче говоря, Грип приревновал, довел себя до белого каления и окончательно решил подвести под всем этим черту, когда однажды утром, девятого декабря, Малыш отвел его в сторонку и сказал:

— Зайди ко мне в кабинет, Грип… Нам нужно поговорить.

Грип страшно побледнел — быть может, он почувствовал, что сейчас произойдет что-то важное? — и пошел следом за Малышом.

Как только они уселись друг против друга, хозяин «Для тощих кошельков» произнес очень сухо:

— У меня на примете есть одно крупное дело, и мне понадобятся твои деньги.