Полли Эванс: Китай. Искусство есть палочками

Девушка замолчала и зашелестела расписанием. Она была вся какая-то тонкая и плоская, почти двухмерная, как будто ее хорошенько отутюжили.

— Ага, вот. В два часа ночи. В четверг.

Стоп! В четверг? Но сегодня вторник! Это вовсе не восемнадцать часов, а почти тридцать, поскольку поезд отправляется сегодня вечером, в десять минут девятого.

— Вы же мне сказали, что поезд идет восемнадцать часов, — в ужасе сказала я, все еще думая, что сейчас недоразумение как-то разрешится. Может быть, существует два поезда. Один скорый, а второй пассажирский, который останавливается на каждом полустанке. Если что, я готова еще поторчать в Куньмине и уехать на скором поезде.

Следующий час я потеряла зря, поскольку китаянка отказывалась признать, что допустила ошибку, решив, во что бы то ни стало, сохранить лицо. Вместо того чтобы извиниться и открыть мне страшную правду, дескать, никакого второго поезда не существует, она решила убедить меня, что с восьми вечера вторника до двух часов ночи четверга пройдет всего восемнадцать часов.

— Да! Восемнадцать! — воскликнула она и даже попыталась улыбнуться.

Я замолчала. Интересно, эта мадам действительно не умеет считать или пытается обдурить меня?

— Вовсе нет, — медленно протянула я. — Не восемнадцать, а тридцать.

— Нет, восемнадцать.

Я попыталась донести до нее свою точку зрения на китайском. Вообще-то я не собиралась учить сотрудницу отеля математике, просто хотела узнать, есть ли более быстрый способ добраться до Гуйлиня, но упрямая девица не сдавалась. Она куда-то звонила, мне пришлось говорить с кучей народу и задавать всем один и тот же вопрос — есть ли другой поезд? И я неизменно слышала один и тот же ответ — а чем вам не нравится этот, он ведь идет всего восемнадцать часов.

Плоская девушка отвела меня к молодому человеку за стойкой регистрации, который говорил по-английски лучше, чем она, и объяснила суть проблемы. Парень энергично закивал.

— Да, поезд идет восемнадцать часов, — почти искренне ответил он.

Девушка тем временем взяла листик и карандаш. Призвав администратора в свидетели, она написала час отправления поезда — 8, потом под заголовком «2 декабря» проставила «9, 10, 11, 12», отчеркнула, сделала новый заголовок «3 декабря», под ним «1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12», снова отчеркнула и написала «4 декабря», а чуть ниже — «1, 2», и начала, как тупой ребенок, пересчитывать циферки.

— Вот видите. Восемнадцать часов!

Ее губы растянулись в самодовольной улыбке.

— Но вы пропустили целых двенадцать часов! — Я постучала по столбику «3 декабря».

Девушка смешалась. Как я не понимаю такие простые вещи? Она срочно сделала еще пару звонков и снова протянула мне трубку.

— Да, есть другой поезд, — сообщил мне бесплотный голос. — Идет восемнадцать часов.

Ура!

— Отправляется в два часа ночи, а прибывает в два часа ночи на следующий день.

— Но это не восемнадцать часов! — я почти орала. — Это двадцать четыре. В сутках двадцать четыре часа!!!

Повисло молчание, после чего в трубке вздохнули:

— Ну… Я не знаю.

Плоская дамочка с видом мученицы отняла у меня трубку и снова набрала какой-то номер. Ее мужеству оставалось только позавидовать. Девушка упорно не хотела сдаваться. М-да, ей бы в разведку. Такая и под пытками не расколется.

А вот я в разведку явно не годилась. У меня не такие крепкие нервы. Внезапно для самой себя я зажала руками уши и начала скулить, издавая такие же звуки, как щенки в автобусе. Но хуже всего, что я начала сомневаться: а действительно ли в сутках двадцать четыре часа? Почему все соглашаются с этой девушкой? Да, я устала. Может, я ошибаюсь? Хотя есть вероятность, что я просто участница какого-то дикого психологического эксперимента. Может быть, левое крыло китайского правительства притаилось за фальшивой стеной с камерами, чтобы зафиксировать, как уставшая европейка перенесет промывание мозгов и удастся ли убедить ее в том, что в сутках всего двенадцать часов. Возможно, потом методику применят к тем, кто до сих пор осуждает события на площади Тяньаньмэнь. Внезапно пытка прекратилась. Девушка передумала.

— Знаете, — сказала она, вешая трубку, — а ведь вы правы, поезд до Гуйлиня идет тридцать часов.

К этому моменту логика уже оставила меня. Сейчас-то я понимаю, что тогда мне предлагали тридцать часов ничего не делать, просто лежать и читать книжки. Не так уж и плохо. Но в тот момент перспектива ехать тридцать часов «радовала» примерно так же, как необходимость на одной ножке допрыгать до Северного полюса или вплавь обогнуть земной шар. С тем же успехом можно было убеждать Ван Гога, что он симпатично выглядит с отрезанным ухом, или Мао, что нормальный цвет зубов — зеленый. Внезапно я решила, что не поеду в Гуйлинь, а лучше отправлюсь в Гуйян, административный центр провинции Гуйчжоу, это на полпути до Гуйлиня. Я прочла в путеводителе, что оттуда каждое утро отправляется поезд, на котором до Гуйлиня можно добраться за четыре часа, то есть я могу приехать в среду, а не ночью в четверг. В глубине души я понимала: что-то тут не так, слишком уж велики расстояния, и в путеводитель, скорее всего, закралась ошибка. Увы, рациональная часть мозга после спора с плоской девушкой отключилась.