Марк Пуссе - Семь походов по Восточному Саяну

Как хорошо все идет! И плавание, и охота. И какая погода стоит! Глаз не открыть — такое солнце. Когда впереди снова послышался шум, не без труда зацепились за берег, и Володя Дворкин пошел посмотреть — можно ли плыть дальше. Через несколько минут он возвратился. «Ничего особенного!» Оттолкнулись и, сильно загребая на середину струи, понеслись к повороту. Шум становится сильнее. Такого мы еще ни разу не слышали! Шум перешел в грохот, и когда все усиливающееся течение поволокло нас в сужающуюся трубу, мы, наконец, увидели всю панораму порога.

Правый берег был завален наносником. Идущий под уклон, сжатый сошедшимися берегами поток с ревом мчался среди подводных камней. Их присутствие под водой угадывалось по стоячим волнам и беспорядочной их толчее.

Почувствовав, что лодку быстро разворачивает, я закричал: «Носом вправо!». Мы сделали несколько отчаянных гребков, и тут несущаяся со скоростью автомашины шлюпка влетела в толчею волн. Миг — и описав в воздухе сальто, лодка перевернулась. Я успел схватиться за расположенный в носу металлический клапан и повис под днищем низвергавшейся куда-то лодки. Холодная и отчего-то спокойная мысль: «Конец, сейчас ударит о камни», — мелькнула в голове. Не хватало воздуха. Изо всех сил загребая свободной рукой, я старался не оторваться от лодки, как вдруг почувствовал ногами дно. Течение прижало нас к берегу. Высунув голову из-под днища, я потянул лодку на мель и вдруг заметил, что сбоку за спасательный леер держится только Дворкин. «Где Венька?» — крикнул ему я. «Здесь…» Оказывается, Глебов держался за леер с противоположной стороны лодки.

Бредем на берег. Мешает бурелом, ноги скользят. Отойдя от воды на метр-другой, повалились на раскаленную солнцем гальку.

Осмотрелись. Шлюпка цела, но совершенно пуста. Снаряжение — мы раньше его привязывали — именно в этот момент оказалось не пристегнутым. Утонуло все, в том числе и оружие. На мне и Вениамине Глебове остались аварийные рюкзаки, в которых в резиновых мешках был небольшой запас самого необходимого. Долго бродили мы вдоль берега в надежде найти что-нибудь из выброшенных рекой вещей, но тщетно. Из оружия сохранились два длинных ножа. В двух резиновых мешочках, извлеченных из рюкзаков, оказалось килограмма два сухарей, четыре двухсотграммовых пшенных концентрата, десять коробков спичек и теперь уже бесполезные боезапас и пленки.

От Ванькиной избушки, по нашим подсчетам, мы проплыли километров сто. Кругом — непроходимая тайга и горы. Сколько километров еще плыть до людных мест — неизвестно. Нет подробной карты. Пятнадцать походов по Архангельской области прошли у меня благополучно, и вот первая осечка. И вспомнилась невольно чивилихинская фраза: «Эх, Казыр, Казыр — злая, непутевая река…» Молча сидели на берегу и думали, думали… Мучали сомнения. Куда идти? Плыть дальше, в расчете проскочить на «ура»? Для этого нужны продукты. Днем вода начнет падать, камни вылезут наружу, а течение весеннее, бешеное. Придется часто обходить препятствия, надувать и стравливать шлюпку. На это затратишь много дней. А если прокол? Чинить-то нечем. Еще труднее отказаться от задуманного плана, когда преодолено столько трудностей.

Снова ходим вдоль берега — не выброшено ли чего-нибудь? Но кроме куртки, зацепившейся за наносник, ничего не обнаружили. В конце концов решили возвращаться в Верхнюю Гутару. «Если бы найти замокшие сухари — хватит дотянуть до людей!»

Занялись шлюпкой. Для облегчения ее вырезали дно, а все остальное и насос забрали с собой.

Рано утром 5 июня началось наше возвращение. Идем скоро и энергично. Уже к вечеру дошли до бурного притока, который, как оказалось, совершенно невозможно перейти.

За весь этот день ели один раз. Все меню состояло из двух столовых ложек сухарной крошки на человека, сваренных в алюминиевых кружках. Туда же было брошено по щепотке соли и несколько листочков черемши, придававших нашему вареву привкус щей.

Следующие сутки начались с бесплодных поисков переправы через преградившую путь реку.

В одном месте, где посредине реки был островок, мы пытались навести переправу. Но безуспешно. Деревья сразу же уносил бурный поток. Ничего не оставалось, как решиться переплыть на другую сторону Казыра на остатках нашей лодки.

Часа два затратили на надувание булей, привязывание шлюпочным леером сверху их толстых жердей. Вырубили и небольшие весла. Сидя верхом на баллонах и упираясь ногами в деревянную решетку из жердей, отдаемся на волю течения, бьющего здесь в противоположный берег.