Василий Песков - Вблизи от Рейна

Повреждали лес и озера дожди, приходившие в Норвегию с юга и юго-запада — из Англии и ФРГ. «Кислыми» дожди становились от сернистого газа, выходящего из труб заводов и теплостанций при сжигании угля и нефти. Сернистый газ (S0 2) плюс влага (Н 2О) — и на землю выпадает уже кислота (H 2S0 3). У рыб она нарушает солевой баланс, и они погибают. («Из ста пятидесяти обследованных озер сто сорок пять оказались уже без рыбы», — сокрушались норвежцы.) Что делает кислота с лесом, тогда еще было неясно. Но голова болела от этого главным образом у норвежцев. Немцы и англичане, желая как можно дальше отправить свой S0 2, построили очень высокие трубы (до четырехсот с лишним метров!). Но в космос эти выбросы не уходят, где-то выпасть они должны. Норвегия, таким образом, оказалась жертвой экспорта загрязнений.

Но теперь вот и немцы у себя дома узнали эту проблему. К своему сернистому газу тут прибавляется также и «импортный» — Франция тоже построила очень высокие трубы. И вдруг обнаружилось: лес в ФРГ повсеместно болеет. Причем лиственные породы деревьев оказались более стойкими к загрязнению. Умирают леса наиболее ценные — хвойные. В наихудшем положении — ель, в иных местах ФРГ на пять деревьев — одно больное, а тут, в Шварцвальде (близость французского промышленного Эльзаса), из двух елей одна умирает.

Теперь известен и механизм разрушения дерева кислотой. Георг Кох хорошо его знает:

— У каждой еловой иголки полтысячи мелких дыхательных пор, испаряющих воду. Кислота тончайший процесс нарушает — дерево начинает терять много воды. Чтобы восстановить равновесие, оно сбрасывает иглы. И все — прекратился прирост древесины, слабеют защитные силы… Гляньте на цифры — это убытки уже немалые, а сколько их впереди! И дело не в экономике только. Лес — это кислород. Это наше убежище от нечистого воздуха, это здоровье воды. А мы, германцы, ведь люди лесные. Треть территории ФРГ — лес. Лес — это наша история, наши предания, наша поэзия. Само представление о жизни у немца связано с лесом. Вот вам ответ — почему так много повсюду страшноватых плакатов. Вот почему горячатся «зеленые», вот почему я сегодня поехал во Фрайбург.

— А выход?

— Признаться, пока лишь шумим и бьем себя в грудь. Но что-то делать придется. Предупреждение «Лес умирает сегодня! Мы умрем завтра?», может быть, слишком уж драматично. Но звуки набата всегда резковаты. И этот колокол, я думаю, звучит не только для немцев. История с «кислыми» дождями — свидетельство очень наглядное: Земля не такая громадная, как казалось, наверное, моему прадеду-плотогону. Или чертовы эти ракеты — восемь минут полета! Солнце проходит расстояние это по-старому — за два часа, а тут — минуты. Все мы в одной лодке. И грести надо так, чтобы выжить. Иначе и забота о лесе бессмысленна.

У Кохов в деревеньке Фольфак мы просидели весь вечер. Хозяйка дома заставила нас перепробовать четыре сорта варенья из лесных ягод. Попробовали шварцвальдский окорок и маринованные лисички. Сфотографировались у висевшего на стене семейного герба с девизом «В лесу все свято!». Поднялись, когда кукушка на резных шварцвалъдских часах прокуковала десять. Фрау Кох и Гeopг вышли нас проводить.

— Минуточку… — вспомнил что-то хозяин. — Загляните сюда…

В гараже рядом с осанистым «мерседесом» стояла вишневого цвета «нива».

— Узнаете?.. Да, я доволен машиной. Но что за название — объясните…

Светила луна. Трава в шварцвалъдских горах белела от первого в эту осень мороза. Дорога часок покрутила нас в молчаливых темных горах и вывела к автобану. До Бонна было четыреста километров. И мы их махнули за три часа. Скоростная дорога в памяти мало что оставляет. Но где-то около Хайдельберга навстречу долго тянулась колонна черных военных грузовиков. На боку одного белел дерзко приклеенный кем-то знакомый плакат.

Много в мире разных столиц — столицы держав, республик. Париж иногда называют столицей искусств, Лейпциг считался столицей печатной продукции. Монте-Карло — игорных дел. У империи «Кока-кола» столица — город Атланта. А вот перед нами маленький Герцогенаурах около Нюрнберга. На высокой мачте над городом, словно корона, знакомый «трехлистник». А на серокаменной груди самого представительного здания светится: «Adidas». Маленький городок — столица громадной фирмы.

Коммерческий мир, прикидывая, кто чего стоит сегодня, определил: «Адидас» по известности в мире сравнялся с лидерами — «Кока-колой» и «Фольксвагеном».