Генри Мортон: Англия и Уэльс. Прогулки по Британии

Итак, час настал. Я отправляюсь в путь — именно сейчас, вслед за весной, по дорогам, зовущим меня в глубь Англии. И не важно, куда именно ехать, ведь Англия везде и повсюду.

Наконец-то я увижу то, что лежит в стороне от наезженных дорог. По своему желанию буду посещать знаменитые города и маленькие безвестные деревушки. Прикоснусь к праху великих королей и аббатов, вновь выведу на дорогу рыцарей и кавалеров и, может быть, однажды услышу шум былых схваток у церковных врат и на земляных валах. Если же мне надоест наслаждаться ароматом седых легенд, я просто посижу на берегу сельского пруда и полюбуюсь закатом либо же поведу лошадей на водопой. Меня ждет множество встреч, я буду беседовать с лордами и простыми крестьянами, с бродягами, цыганами и сельскими псами. Господи боже мой, да я могу делать все, что мне взбредет в голову! И буду делать это весело и беспечно. С легким сердцем я приму все, что — в дождь ли, в солнцепек — выпадет мне на моем пути.

Насколько мне известно, храбрые рыцари, пилигримы, искатели лучшей доли и правдоборцы, даже обычные глупцы — все они, покидая родной город, оборачивались и произносили прощальное слово, каждый в соответствии со своим характером и интеллектом. Это ключевой момент в любом путешествии — когда кровь волнуется в ожидании предстоящих приключений, когда подпруги плотно затянуты и все готово для долгого пути. Некоторые города — как, например, расположенный на холме Дарем или Солсбери, который, помнится, лежит в укромной ложбине, — как нельзя более подходят для торжественного прощания. Так и кажется, будто сама природа или же человеческий гений предназначили их для поощрения благородного жанра прощальных речей. Что же касается Лондона, то он слишком велик для этой цели: к тому времени, как вы достигнете его границ, разглядеть сам город уже не представляется возможным. Сомнительно, чтобы кто-либо произносил прочувствованные речи под стенами газового завода или водоочистных сооружений…

Стоит ли уточнять, что никто из нынешних горожан не видел Лондона? В последний раз подобная возможность — как следует разглядеть город — существовала во времена Стюартов. Тогда еще можно было выйти на затопленные водой вестминстерские луга и полюбоваться на английскую столицу, раскинувшуюся на склонах Ладгейт-Хилла, всю целиком, с ее шпилями и церковными башенками. Наиболее же удобным в этом отношении следует признать Лондон эпохи Плантагенетов — обнесенный стенами город был идеально приспособлен для обозрения и прощальных слов. Сегодня, даже если вы вскарабкаетесь на купол собора Святого Павла, Лондон предстанет вашему взору не в виде компактного полиса, а скорее в виде города-лабиринта. Если вы желаете получить наиболее точное представление об английской столице, поднимитесь на башню Саутуоркского собора, а еще лучше прокатитесь на лодке по Темзе поздней ночью, когда густая тьма окутывает своей древней магией панораму города.

Все это хорошо, друзья, но вот что я вам скажу: человек, покидающий Лондон и обдумывающий свою прощальную речь, будет весьма разочарован, когда наконец доберется до Места, Где Заканчивается Лондон.

Во всяком случае весь мой энтузиазм испарился, когда я обнаружил, что нынешний Лондон заканчивается ничем не примечательным пабом.

На пороге паба высилась фигура древнего старика с седыми бакенбардами и таким недовольным выражением лица, что оно невольно наводило на мысль: кто-то когда-то, еще в 1885 году, оставил его здесь, пообещав проставить выпивку, да так и не вернулся назад.

— Привет, — обратился я к старику, но он отвел взгляд в сторону и презрительно сплюнул.

С двух сторон от паба выстроились в ряд современные магазины. Чуть поодаль за шоссе расположилась целая группа ужасных бело-розовых коттеджей. При каждом из них убогий, чахлый садик и непременный оцинкованный мусорный бачок у задних дверей. Домохозяйки — такие же неухоженные, как домики и садики, — суетливо хлопотали на кухне и время от времени выглядывали в окно, чтобы убедиться, что их отпрыски находятся по эту сторону забора, а следовательно, в безопасности. Наиболее яркой достопримечательностью пейзажа являлся пустой омнибус, устало прикорнувший на остановке напротив паба. На его маршрутной схеме значились лондонские названия, но выглядели они столь же неправдоподобно, как итальянские наименования на французских экспрессах в Кале.

Хвост Лондона тянулся еще на милю-полторы вдоль дороги: за красным омнибусом продолжалось все то же — бело-розовые домики, магазинчики, новоиспеченные домохозяйки и их дети.