Генри Мортон - Англия и Уэльс. Прогулки по Британии

— Ну как вам сказать? — задумчиво ответил он. — Надежных доказательств не существует… С другой стороны, дыма без огня не бывает, правда ведь? История, которую пересказывают уже столько лет, не может быть чистой выдумкой — я так полагаю.

Высокопоставленный чиновник из администрации Ковентри придерживался другого мнения.

— Лично я во все это не верю, — шепотом сознался он, — но попрошу моего имени не упоминать, иначе я в два счета вылечу из города! Вы ведь читали «Золотую ветвь» сэра Джеймса Фрэзера?

— Надеюсь, вы не собираетесь рассматривать леди Годиву как первородное духовное начало?

— Нет, хотя это наводит на определенные размышления! Что, собственно, мы знаем? Что она жила в этих краях, с помощью своего супруга основала бенедектинский монастырь и тем самым снискала уважение своих сограждан. Однако, к сожалению, записей ее современников не сохранилось; самые близкие свидетельства о ее деяниях были сделаны сто пятьдесят лет спустя после смерти Годивы. Согласно изысканиям Фрэзера, образ обнаженной или полуобнаженной женщины на белом коне возникает в фольклоре многих народностей мира. Предполагается, что это тем или иным образом связано с обрядом языческого жертвоприношения. В этой части страны важную роль играют народные танцы с использованием маски лошади. Пожилые люди еще помнят устраиваемые в Уорикшире праздники Майского дня — с непременным исполнением морриса в народных костюмах и с лошадиными масками. Лично я считаю, что знаменитая скачка леди Годивы через Ковентри — не более чем древняя народная традиция, восходящая корнями к языческим легендам об обнаженной женщине на белом коне. Что может быть естественнее, чем увязать эту легенду с прекрасным и любимым образом леди Годивы?.. Впрочем, это всего-навсего предположения; доказательств у нас нет…

Я распрощался с чиновником, оставив его в подавленном настроении. Ненавижу разрушать старые легенды. Мне нравится история о короле Альфреде и подгоревших хлебах; нравится притча о Кнуте, усмиряющем волны. И я продолжаю верить в то, что обнаженная Годива под охраной всего двух рыцарей объехала рыночную площадь, и никто не посмел оскорбить ее нескромным взглядом. В конце концов жизнь доказывает, что жены всегда берут верх над своими мужьями. Полагаю, когда Годива вернулась к разъяренному Леофрику, она сказала примерно следующее: «Дорогой, я ведь обещала, что сделаю это… и сделала! И поверь, никто не видел меня. А сейчас — пока я буду одеваться, — тебе лучше распорядиться о снижении налогов. Иначе я буду очень, очень недовольна!»

Мы должны помнить, что Годива унаследовала от одиннадцати тысяч девственниц талант управляться со своевольными мужчинами.

Какое там духовное начало! Чепуха! Она была просто обычной женой.

Подобно Нориджу, Ковентри представляет собой современный промышленный город, но это лишь внешнее впечатление. По сути, эта промышленная видимость держится на твердом средневековом каркасе. История была исключительно милостива к Ковентри. Пожары являлись сущим бедствием Средних веков. Так, Великий пожар стер с лица земли большую часть старого Лондона. Ковентри в этом отношении повезло: здесь сохранилось несколько ценнейших зданий — Сент-Мэри холл; больница Форда для бездомных старух (она же «богадельня»); церковь Святого Иоанна, известная под названием больницы Баблейка.

Больница Форда кажется самым прекрасным фахверковым зданием — ничего подобного мне не доводилось видеть в Англии. Когда я прохожу через ворота в мощеный плитняком двор и вижу черно-белые стены — тяжелые, нависающие, с украшением в виде отполированных дубовых балок, — то чувствую, что попал совсем в иной мир. Это Ковентри 1550 года.

Узкий прямоугольник неба над головой не имеет ничего общего с современным городом: ни фабричных труб, ни линий электропередач. Здесь царят мир и покой тюдоровской эпохи. На протяжении четырех столетий этот дом служил убежищем для пожилых жительниц Ковентри, которые под конец своей жизни оказались в затруднительном положении. В настоящий момент в приюте проживают шестнадцать женщин различного возраста и разного уровня достатка (вернее, недостатка).

— Многим из них уже за восемьдесят, — сообщил мне смотритель приюта. — Каждая получает еженедельное содержание в четыре шиллинга плюс бесплатный уголь. И, в общем-то, они могут делать все, что захотят: устраивать чаепития для друзей, навещать друг друга… ну, и тому подобное.