Б. Малкес - Открытие великой реки Амазанок

Орельяне пришлось еще более туго: он шел по стране, разоренной войсками Писарро, стране, напоминавшей собой растревоженный улей, да и солдат у него было в десять раз меньше. Осаждаемый со всех сторон индейцами, он обратился за помощью к Писарро, и тот выслал ему навстречу отряд под командой капитана Санчо де Карвахаля. Все снаряжение Орельяна потерял в дороге, и, когда вступил в лагерь у Сумако, из четырнадцати лошадей у него сохранилось только две и «кроме меча и щита ничего не оставалось, и так же обстояло дело, разумеется, и с его спутниками» («Повествование»).

Гонсало Писарро назначил Орельяну своим заместителем. На военном совете было решено, что сам он с восьмьюдесятью «проворными» людьми, «дабы не утруждать этим [тяжелым походом] всех», отправится на поиски корицы, а Орельяна с оставшимися присоединится к нему впоследствии. От Сумако отряд Писарро направился на юго-восток, но, не дойдя, вероятно, до реки Напо и сделав петлю к северу, вышел через верховья реки Паямино к реке Кока, там, где она ближе всего подходит к экватору. В конце этого труднейшего 70-дневного пешего перехода испанцы обнаружили коричные деревья, кору которых сочли за разыскиваемую пряность (на самом деле эта корица не представляла никакой ценности). В селении Кока (на реке Кока) люди Писарро «отдыхали 50 суток и водили дружбу с господом» (Гомара), пока не подошли основные силы во главе с Орельяной. Одной корицы, да еще сомнительной и произрастающей в столь труднодоступной дали, было недостаточно, чтобы утолить алчность такого человека, как Гонсало Писарро, и экспедиция двинулась дальше — теперь уж «наудачу к стране мечты». Вдоль Коки добрались до «земли разумных людей», где из-за ужасных дождей «да из-за топей и скверной дороги построили бригантину» (Гомара); место это назвали селением Судна (располагалось оно где-то поблизости от нынешней Провиденсии). В «Повествовании» Карвахаль подчеркивает, что Орельяна возражал против постройки судна, ибо, по его мнению, следовало держать на северо-запад к селениям Пасто и Попаян, но так или иначе ведал сооружением судна Орельяна. И

Снова двинулись в путь: войско по берегу — непролазными топями, девственными лесами, сквозь густые заросли трехметрового тростника; судно со снаряжением, больными и ранеными — по воде, присоединяясь на ночь к войску. В неимоверных трудах прошли «двести лиг». Свыше тысячи индейцев к этому времени уже умерло. Тут от местных жителей узнали, будто ниже по течению «в десяти солнцах [т. е. в 10 днях пути] лежит обетованная земля, изобилующая пищей и золотом». Но войско не могло преодолеть это расстояние: припасы давным-давно кончились, а люди валились с ног от усталости. И Орельяна вызвался спуститься по реке на бригантине, чтобы разведать местность и добыть продовольствие. Расстались они с Гонсало Писарро 26 декабря 1541 года и больше уже не встретились.

Писарро еще некоторое время брел вдоль Напо вниз. Потом, когда исчезла всякая надежда на встречу, отклонившись на север («ибо приметили, что, если идти той стороной, будет меньше озер, болот и трясин…»), повернул обратно на запад, к Кито. Ни один индеец не возвратился назад. В июле 1542 года дошли до Кито восемьдесят человек — изможденных, одичалых; в нескольких лигах от города они дожидались, пока им ни прислали одежду, чтобы прикрыть наготу.

Несмотря на то что экспедиция Гонсало Писарро была неудачной, ее географические результаты были значительны: она впервые пересекла Анды, проложив самый трудный высокогорный участок теперешнего пути, идущего с тихоокеанского побережья к верхней Амазонке, — через Кито на Папальякту, к городку Напо, в верховьях реки Напо; разведала недоступные экваториальные Анды. Но, пожалуй, наибольшее ее значение все же состояло в том, что она послужила своеобразным трамплином для выдающегося путешествия Франсиско Орельяны.

Итак, 26 декабря 1541 года, в понедельник, на второй день рождества, капитан Франсиско де Орельяна отправился вниз по Напо за провизией и на разведку. Отправился на неделю-другую, а пробыл в плавании долгих восемь с половиной месяцев, или ровным счетом 260 дней, покрыв за этот срок ни мало ни много свыше шести тысяч километров. Помимо бригантины, а попросту большой, грубо сработанной лодки, у него было четыре примитивных индейских каноэ. Экипаж флотилии состоял, по Карвахалю, из пятидесяти семи испанцев и нескольких негров и индейцев — все были изнурены тяжким одиннадцатимесячным походом, больны и истощены. Провизии никакой. Словом, трудно вообразить себе обстоятельства более неблагоприятные для начала столь далекого и трудного путешествия.