Денис Урубко - Крутой лед

Снова веревка ложится за откол скалы. Нижние ее концы как раз касаются льда в двадцати метрах ниже. Подергав ее дабы убедиться в надежности, я завязал на беседочном карабине узел УИАА, и откинувшись от скалы, шагнул вниз. Из-под ног посыпались камни - сплошная “сыпуха”, черт бы ее побрал. Куски гранита едва держались на широких наклонных плитах, готовые при малейшем толчке ссыпаться на голову неосторожному путнику. Чтобы не сбить ненароком веревкой пару-другую увесистых булыжников, я сгреб их ногами с края отвесной стенки, по которой мне предстояло спускаться, и спихнул их в кулуар. Камешки звонко цокая скатились по льду.

За перегибом оказалась гладкая монолитная плита почти без зацепов. Пришлось свободно повиснуть на веревке. Вдобавок, стенка имела отрицательную крутизну, нависая градусов на десять, и я едва дотянулся до нее ногами, а слегка оттолкнувшись, лишь начал вращаться на веревке. Тут же, словно дождавшись момента, с полки сдвинулся камень весом килограмма на четыре, и саданул меня по макушке. Увернуться я не успел, лишь зажмурился и по-черепашьи втянул голову. Из глаз посыпались искры...

Только на льду, прочно встав на ноги, я позволил себе расслабиться и успокоить оглушенную голову. Ткнулся лбом в снег и затих, сжавшись в комочек. Под ладонями в висках жарко пульсировала кровь. Вот уж действительно, - не везет, не везет, а потом ка-а-ак повезет!.. Подумав это, я вдруг неожиданно даже для себя засмеялся, - сначала тихо, а затем все сильнее и сильнее, пока смех почти не перешел в истерику.

Стало легче. Я ощупал голову. Там выпирала порядочная шишка - эдакое приятное на ощупь недоразумение, налитое первосортной болью. “Однако, - подумалось мне, - камень попался до смешного милосердный. Угоди он в тебя одним из своих углов или граней, быть бы тебе, Денис Викторович, трупом. А это, говорят, не самое интересное занятие. Тебе просто патологически везет”.

Когда я вскарабкался из кулуара на гребень к тому месту, откуда начался мой незадачливый спуск, было без пяти минут шесть. Два часа светлого времени истратилось на досадную ошибку, что я допустил, и теперь мне точно уже не удавалось спуститься на перевал до наступления ночи. Полностью темно станет около семи часов, а Луна взойдет лишь к восьми. Да и ненадежный она помощник - почти до неузнаваемости меняет рельеф.

В преддверии темноты мир затих. Наступило то особое состояние равновесия в природе, когда стихает вся неведомая и непонятная людям борьба между стихиями, и напряжение, царившее над горами весь день, сменяется тихим исполненным сладкой неги избавлением от истекающей из хищных граней гор яростной силы. Природа истомившись в поединке с собою, словно разжимает невидимую хватку сильных рук у своего горла, и вдыхает первый глоток холода, волной накатывающегося с востока. Тогда в темнеющем небе, крохотными блестками пронзая ультрамарин, рождаются звезды, и солнце, словно боясь спугнуть это таинство неосторожным взглядом, стремительно гаснет за туманными далями горизонтов.

Я очень спешил. Мне было страшно остаться один на один с ночью. Ночь несет нам неведомое и непонятное, а именно этого мы и страшимся. Солнце коснулось своим краем зубчатой линии горизонта, когда я бросил веревку вниз по правому кулуару. Выбрав наспех выступ понадежнее, я попинал его для верности и охватил веревкой. Вроде нормально. Слиняв быстрым шагом до удобной скальной полки, и став понадежнее, я начал выбирать веревку к себе, всей силой наваливаясь на нее, трущуюся вверху на перегибе. Усилие пришлось приложить значительное. Выпрямляясь в полный рост, я хватал веревку обеими руками как можно выше и, упершись правой ногой в скалу, резко приседал.

Разгибаясь после одного из таких рывков, я внезапно почувствовал затылком какое-то движение сверху в кулуаре. Что-то, звонко цокая по плитам, катилось вниз, - судя по звуку, небольшой камень, очевидно сбитый веревкой, хотя, разумеется, в тот момент я ничего этого еще не знал. Просто, услышав сверху непонятный стук, я машинально поднял голову, и за долю секунды, оставшуюся мне, успел разглядеть лишь слабую тень, мелькнувшую перед лицом. Только неясный серый мазок на фоне освещенной закатными лучами скалы, да мгновенное острое чувство опасности. Вот и все. А потом вселенная взорвалась острой болью и провалилась куда-то в наступившую багряную тьму, увлекая за собой и меня...

- И откуда ты такой на мою голову?

- Как, откуда?.. Сын твой.