Владимир Мальцев - Пещера мечты. Пещера судьбы

И хорошо, что тогда мы ездили не только на Кугитанг, и проверку всей этой химии проводили в маленьких пещерах на плато Байдарского оползня в Крыму. До сих пор перед глазами стоят результаты самых успешных испытаний. Пещера Щелюга. Вертикальный колодец глубиной пятнадцать метров, со дна которого идет верхний этаж, в котором топосъемит одна двойка. Второй колодец, глубиной десять метров, ведет на нижний этаж. Двойка, работающая на этом этаже все быстро тупикует и приступает к фоторазвлечениям. Вадик Морошкин расставляет штатив с фотоаппаратом, жестяной отражатель с пятнадцатиграммовым зарядом состава и поджигает.

Я как раз в это время вылез на поверхность из соседней пещеры, и поэтому видел все дальнейшее. Под землей глухо хрюкнуло. Секунд через десять из входа с радостными воплями вылетела двойка с верхнего этажа. Еще через десять — двойка с нижнего. Уже без воплей, но с кашлем и матом. А еще через минуту из устья колодца повалил густой белый дым, превративший вход в пещеру в подобие кратера вулкана. Через пару часов дым рассеялся, и из пещеры были извлечены слегка побитый фотоаппарат и расплавившийся отражатель. Как-то даже страшно даже представить себе эффект от такого фотографирования в зале, увешанном чрезвычайно хрупкими и чистыми геликтитами, и на этом взрывчатые эксперименты были свернуты. Хотя ничто не ново под луной, и всего через пяток лет несколько фирм сразу начали выпуск большой мощности одноразовые магниевые вспышки с герметичной колбой. И многие спелеологи ими даже пользуются, невзирая на страшноватые цены.

Одно из неоспоримых достоинств подземной фотографии заключается в том, что она, наряду с топосъемкой, является одним из наиболее коллективных развлечений в спелеологии, позволяющим составу экспедиции именно быть коллективом, а не просто группой одиночек.

Фотография в одиночку невозможна. В подаче света участвуют как минимум двое, а обычно трое, да и в кадре кто-то должен находиться. Застывшим в естественной позе на все время экспозиции. Почему-то слово «фотомодель» в спелеолексиконе быстро вымерло. Сначала заменившись понятием «бельмондо». Не из соображений, что получается похоже на роли знаменитого актера, а из соображений замечательного звучания и великолепной двусмысленности всяких производных глаголов. Венцом филологических исследований на темы позирования при фотографировании стало понятие «Gypsum Crystals» (гипсовые кристаллы), введенное американскими участниками одной из наших экспедиций. Смысл здесь опять же двоякий, но уже без неприличного оттенка. Во-первых, пещеры системы Кап-Кутан славятся главным образом фантастической красоты гипсовыми кристаллами, и понятно всеобщее желание снимать в первую очередь именно их. Во-вторых, снимок будет удачным только если позирующие спелеологи вполне уподобятся этим самым кристаллам по неподвижности. Разумеется, оба эти соображения были сформулированы в явном виде уже post factum. А понятие возникло из возмущения недоопохмелившегося Леши Сергеева попытками оприходовать его на актерскую роль. «Что я вам, гипсовый кристалл, что ли?» — возмутился Леша к исходу первого часа на первом же кадре и лег отдыхать, внеся таким образом бессмертный вклад в сокровищницу спелеологического фольклора.

Кстати, наша система фотографирования с длительными экспозициями и многократными вспышками оказалась забытой на Западе, избалованном дальнобойными светосинхронизаторами и очень чувствительными пленками. Те же американские фотографы Peter и Ann Bosted, которые предложили именовать бельмондов гипсовыми кристаллами, только пронаблюдав все на натуре, поняли наконец, как русские фотографы добиваются совершенно удивительных результатов на слабой технической базе. Реакция была воплощена в формуле «Русский стиль в подземной фотографии не имеет ничего общего с фотографией. Это живопись». И в попытке освоения этого забытого у них десятилетия назад стиля.

Вернемся к коллективности. Так вот без хорошего настроя всей фотокоманды — и собственно фотографа, и ассистентов-осветителей, и «гипсовых кристаллов» — даже не просто настроя, а понимания друг друга с полуслова, ни одного хорошего снимка не будет с гарантией. Для того, чтобы свет на каждом кристалле лежал как нужно, прозрачность каждой драпировки была проработана в меру, а позы и выражения лиц «актеров» были именно естественны, нужен дух взаимопонимания. На собственно фотографе лежит только общий замысел и выбор технических приемов, а остальное делает команда. Собственно, именно эти, въевшиеся в плоть и кровь спелеологов особенности фотографического процесса и предопределили наше нахальство в кинопроекте — все вышеописанное скорее является атрибутикой кино, чем фотографии.