Владимир Мальцев - Пещера мечты. Пещера судьбы

Так вот профессиональной спелеологии в нашей стране, слава Богу, практически не осталось. Она слишком разрушительна для хрупкого мира пещер. Сейчас я вдаваться в это не буду, потому что борьбе с профессионализмом в спелеологии, и особенно — спелеологии Кугитангской, целиком посвящена следующая глава.

Разобравшись с психологией и типами спелеологов, а заодно и с направлениями, возможностями и стилями в спелеологии, попробуем все-таки кратко ответить на тот извечный вопрос, что же такое спелеология в целом.

Отдых и развлечение? Да.

Наука? И да, и нет.

Спорт? Более нет, чем да.

Искусство? Вероятно.

Техника? Безусловно.

Склад характера? И это тоже.

Романтика первопрохождения? Вне всяких сомнений.

Образ жизни? Тоже да.

И действительно, не зря спелеологи-исследователи каменного века становились либо жрецами, либо художниками. Ничего другого от подобного сплава ожидать нельзя.

Есть спелеология любительская, связанная с исследованием пещер, а есть профессиональная, тем или иным боком связанная с их освоением. Пещеры представляют интерес для многих ведомств и коммерческих организаций — здесь и туристические возможности, и питьевое водоснабжение, и гражданская оборона. Гораздо реже, но встречается и чисто научный интерес организаций, имеющих финансирование. Многие спелеологи-любители лелеют тайную мечту превратиться со временем в профессионалов, пребывая в блаженной уверенности, что при этом будут заниматься чистыми исследованиями, в то же время приносящими некоторый доход. В этом нет ничего удивительного: все спелеологи — романтики по определению. И, как все романтики, глубоко заблуждаются в понимании некоторых особенностей реального мира. Пещеры — это многогранный мир, очень разнообразный, очень тонко сбалансированный, и потому очень уязвимый. Нарушишь что-то одно — и конец пещере. Нет и не может быть ни одного коммерческого проекта, учитывающего все особенности мира пещеры, поэтому все они в той или иной мере разрушительны.

Если не считать школьных и студенческих упражнений в катакомбах Подмосковья и нескольких вылазок в настоящие пещеры, что было чистой романтикой и не имело никакого отношения к исследованиям, моя спелеологическая карьера продвигалась обратным путем — из профессионалов в любители. При этом профессиональная спелеология в моем случае предстала, пожалуй, в наиболее мерзкой своей ипостаси. История разрушения величайших памятников природы — пещер Кугитанга происходила у меня на глазах, и даже с некоторым моим участием. К счастью, тогда были известны только небольшие части пещер и пострадали только они. История их спасения и сохранения, ставшая одним из главных достижений отечественной любительской спелеологии двадцатого века, также прошла у меня на глазах и с моим участием и была неразрывно связана с моим переходом из профессионалов в любители.

Когда я, как часто бывает у всех романтиков, пришел к идее поднабраться самостоятельности, поработав годик-другой в достаточно оторванной от мира экспедиции, мне предложили производственную экспедицию «Памиркварцсамоцветы», специализирующуюся по поискам, разведке и добыче пьезокварца и камнесамоцветного сырья на Памире и в некоторых прилегающих районах Средней Азии. Великолепные дикие горы, маленькие мобильные отряды, маленькие участки, полевой сезон 8-10 месяцев в году — словом, то, что нужно. Через месяц после устройства туда определилось, что мне преимущественно придется работать на Карлюкском месторождении мраморного оникса. Мраморный оникс — это полосчатый кальцит, довольно дешевый поделочный и облицовочный камень. Дешевый он из-за своей мягкости — царапается чуть ли не чем угодно, а так весьма и весьма красивый. В пещерах им сложена большая часть натечных кор, сталактитов и сталагмитов. Вместе с тем основная часть промышленных месторождений мраморного оникса с пещерами никак не связана — он часто выполняет трещины и полости в известняках, и даже в вулканических породах.

Про Карлюкское месторождение я тоже к тому времени читал и слышал, и потому согласился на этот вариант с тем большей радостью. Одна из лучших вышедших в нашей стране книг про пещеры — «С фотоаппаратом под землей» Танасийчука, которой, несмотря на ее наивность, зачитывались все, была чуть ли не наполовину посвящена фантастической по своей красоте и необычности Карлюкской пещере, и там отмечалось, что ее входная воронка вскрывала жилы мраморного оникса, послужившие сырьем для отделки некоторых помещений в древних мавзолеях Узбекистана. С точки зрения геологии все, что там было написано как о пещере, так и о месторождении, было полной ахинеей — автор не был геологом даже в первом приближении, но это только подогревало мой интерес — все-таки, на какие-то данные он должен был опираться. Не только мой — в Москве многие как новички в спелеологии, так и опытные спелеологи, слышали про Карлюк и мечтали там побывать, но я не знал никого, кому бы это удалось. И вот я оказался именно там, причем имея достаточно времени, чтобы увидеть все и понять многое.