Соломон Шульман - Австралия — Terra Incognita - Когда звери еще были людьми

В Австралии же памятники посвящены в основном событиям, которые рисуют историю жизни народа и глубоко врезались в его сознание: собака, сидящая на рюкзаке с провизией путника и охраняющая ее; лошадь, волокущая носилки, на которых умирает первопроходец; одиноко бредущий бушмен…

Почти в каждом провинциальном австралийском городке вы увидите обелиск, посвященный людям, покинувшим берега родной страны, чтобы бороться с врагом, и не вернувшимся с поля боя. Имя каждого из них высечено в камне.

Все эти памятники рассказывают о пробуждении национального сознания, формировавшегося под влиянием специфики истории страны, и о том, как молодая страна заявила миру о себе — ценой многих жертв, которые нация не собирается забывать.

Австралийцы на англо-бурской войне

В центре Мельбурна на холме стоит здание в стиле греческих храмов с круглым отверстием на вершине. Это Храм памяти. В центре его помещен Камень памяти. Там же под стеклом лежат рукописные книги, на страницах которых записаны имена всех австралийцев этого штата, не вернувшихся с поля боя всех войн, в которых участвовала Австралия. Каждый день переворачивается одна страница. Это день памяти тех, кто записан на ней. А раз в году, ровно в одиннадцать часов утра одиннадцатого числа одиннадцатого месяца луч солнца проникает сквозь отверстие в куполе и падает на слово ЛЮБОВЬ на Камне Памяти. Именно в этот день и в этот момент закончилась Первая мировая война.

Книга памяти

…В августе 1914 года Британская империя вступила в войну. Слабые голоса австралийских пацифистов потонули в эйфории энтузиазма. На сборных пунктах собрались толпы добровольцев. Парни волновались, что война может закончиться до того, как они успеют показать свою храбрость. Воинские подразделения двух Британских доминионов — Австралии и Новой Зеландии — были объединены в один корпус, который получил название АНЗАК [27] ANZAC — Australian and New Zealand Army Corps. .

То, что случилось затем, на рассвете 25 апреля 1915 года, стало трагедией Австралии. Пароходы, на борту которых находились передовые отряды отборных австралийских солдат — в большинстве своем бушменов, подходили к турецкому берегу Галлипольского полуострова, стараясь производить как можно меньше шума. Конечной целью этого похода должен был стать Константинополь (Стамбул). Британия стремилась парализовать оттоманского союзника Германии.

Как рассказывают участники этого похода, тишина казалась гнетущей, даже устрашающей. И вдруг с берега на них обрушился шквал огня. Как выяснилось потом, операция была разработана лондонским командованием трагически плохо. На полуострове находилось свыше сорока тысяч хорошо обученных турецких солдат. Турки ожидали нападения и подготовились к нему. Они встретили австралийских бушменов стеной шквального огня. Наступающие несли тяжелейшие потери, однако к концу дня шестнадцать тысяч человек все же высадилось на берег. Ценой этой высадки стала жизнь двух тысяч молодых австралийских парней. Романтические представления о героических сражениях улетучились, как дым…

Траншеи противников были рядом, иногда на расстоянии пяти метров. Появился даже особый вид развлечения. Солдаты обеих армий подтрунивали друг над другом. Как-то раз один из австралийцев перебросил в турецкий окоп записку с вопросом: «Далеко ли до Константинополя?» Ему перебросили ответ: «Это зависит от того, как долго вы собираетесь туда идти». В той же записке была просьба вернуть нож, который использовали в качестве веса для переброски записки. Просьба была выполнена, но бросивший не рассчитал расстояния, и нож не долетел до траншеи. Со стороны турок раздался призыв не стрелять, пока владелец ножа будет его подбирать. Нож вернулся к своему хозяину…

Галлипольская кампания затянулась на четыре месяца. Однако австралийские парни не теряли присутствия духа. Не слишком опытные вояки, наивные в вопросах стратегии, они гордились своим наследием и не сомневались в своем превосходстве. Это были потомки тех самых карренси, выросших бок о бок с аборигенами и прошедших суровую школу буша. Австралийский буш произвел новую породу человека — трудно поддающегося дисциплине, но храброго и отчаянного. В самых тяжелых ситуациях он всегда готов был идти добровольцем, даже на верную смерть. Насмешливость и самоирония неизменно сопровождали австралийского солдата в бою. Он смеялся над своим командиром, он смеялся над собой, он смеялся над врагом. Популярная песня времен Первой мировой войны звучала примерно так: