Соломон Шульман - Австралия — Terra Incognita - Когда звери еще были людьми

Аборигены, конечно же, любят и берегут свою землю, но эта любовь идет дальше, чем просто привязанность к камням, деревьям и животным. Это более глубокое подсознательное чувство, лежащее в другом измерении. Это чувство связывает воедино аборигена, его землю, животный мир и Всеобщий дух в единое лишенное времени пространство сновидений.

Позже это чувство духовной принадлежности человека земле передалось и белым скотоводам — бушменам, как их называют.

«Прислонясь к воротам овечьих загонов, они окидывают взглядом безграничные пространства красной пыльной земли… Кажется, что земля тоже чувствует их, что не она принадлежит человеку, а, наоборот, всё вокруг принадлежит ей. Когда они всматриваются в эту великую землю, отвлекшись от повседневных забот, нечто высшее и необъяснимое наполняет их души…»

Рожденные свободными. Дети одной судьбы

Транспортировка ссыльных в Австралию продолжалась до 1868 года. За это время сюда прибыло свыше 160 тысяч человек, из которых около трех тысяч были не уроженцами Британских островов. Они были жителями британских колоний, разбросанных по всему миру.

Креол Джордж Хоуи, прибывший со своим пятилетним сыном, открыл первую типографию и основал первую в Австралии газету — Sydney Gazette. Француз Франсуа Джирард преподавал бальные танцы и открыл кафе, в котором продавал горячие французские булочки. Джон Цезарь — «чернокожий гигант» — был транспортирован из Англии, несколько раз бежал из-под стражи, стал лесным разбойником… Все эти люди исповедовали разные религии, среди них были христиане, иудеи, мусульмане, буддисты…

По прошествии двенадцати лет со дня основания колонии официальным лицам в Лондоне было доложено, что в колонии родилось девятьсот пятьдесят восемь младенцев, из них около половины — сироты или дети, брошенные родителями. Эти опаленные солнцем выносливые маленькие создания с темным загаром напоминали заблудившихся котят, сбившихся в кучу, чтобы выжить. Они нуждались друг в друге, они были друзьями по несчастью. Это был особый клан, члены которого могли постоять друг за друга. Многие из уличных детей жили рядом с детьми аборигенов. Играя с ними, белые дети учились не страшиться буша, а понимать его и жить в нем. Они знали, как из коры дерева сделать веревку, как из кореньев и листьев приготовить еду, как тенью передвигаться по лесу, как строить каноэ. Они были отличными бегунами, пловцами, наездниками, лазили по деревьям не хуже самых проворных животных, дрались и со знанием дела матерились, если кто-либо задевал их на улице. Они были фанатами спорта, предпочитая бокс всем другим видам.

Вскоре поселенцы стали называть родившихся в колонии детей карренси [15] Карренси — от англ. currency — валюта. — «дети валюты», сравнивая их с грубой, плохо отчеканенной, местной австралийской валютой.

Правившего в то время губернатора Кинга «ужасала перспектива вырастить поколение, которое унаследует наклонности их ссыльных родителей». Позже он был поражен тем, что наиболее морально устойчивой группой в колонии были именно первые дети, родившиеся здесь. Феномен этот можно объяснить по-разному, например тем, что карренси были прекрасно осведомлены о том, как неприятно попадать в руки властям и насколько безопаснее быть всегда «чистыми».

Абориген-подросток

Карренси как свободным гражданам всегда охотно предоставляли работу, которой был здесь непочатый край, и в отличие от их сверстников в Лондоне — таких же уличных мальчишек и девчонок — им не нужно было воровать для того, чтобы выжить. Здесь, в Австралии, дети старше двенадцати лет уже официально считались взрослыми.

В 1810 году открылась первая в колонии школа, а для работающих детей были открыты также и воскресные школы. Вскоре около половины детей колонии самого разного возраста уже учились. Бывали случаи, когда трехчетырехлетние дети садились за парты. Интересен тот факт, что в процентном отношении в Австралии в то время было больше детей, владеющих основами арифметики, правописания и навыками чтения, чем в Европе.

Дети, прошедшие «школу буша», вобрали в себя все, что могли дать две столь разные цивилизации, столкнувшиеся нос к носу на краю земли. Приезжие англичане отмечали, что карренси «…надменны, самоуверенны, нетерпимы к чужим советам, дерзки и безумно патриотичны. Они готовы драться до последнего с каждым, кто посмеет усомниться в том, что находится в самом прекрасном месте на земле».