Юрий Давыдов - Капитаны ищут путь

— О-о! — недоверчиво протянул Шишмарев. — Мне было бы весьма любопытно…

Вскоре Глеб Семенович и лейтенант Лазарев пожаловали на «Педлер». Шкипер вытащил карту из футляра, распластал на столе. То была грубая копия с карты Отто Ефстафьевича Коцебу.

— Грей объехал на байдаре весь залив, — трезвонил Джон Мик, не замечая иронического прищура русского капитана. — Он обмерил глубины шестом. Видите эти отметки?

— Господин шкипер, — серьезно сказал Шишмарев, хотя глаза его лукаво искрились, — господин шкипер, я сам излазил сей залив вместе с моим другом, почтенным капитаном Коцебу. Смею заверить: ваша карта сделана по нашей карте. Что ж до глубин, то прошу прощения, сэр, тут не возьмешь шестом: в иных местах она пятнадцать саженей! Стало быть?..

Джон Мик старательно раскуривал трубку; табак в ней долго не разгорался. Наконец американец пыхнул дымом, задумчиво всмотрелся в сизое облачко, пробившееся сквозь бороду, и, подняв голову, невозмутимо переменил разговор…

Поутру 17 июля шлюпы с трудом выбрали якоря — вязкий грунт так засосал их, что на лапах и штоках налипло до пятидесяти пудов глины.

Лишь только корабли вышли в море, как вскоре потеряли друг друга. Впрочем, капитаны предвидели неизбежность раздельного плавания: трудно, пожалуй, и невозможно держаться вместе, когда стоят туманы и дуют переменные ветры.

«Благонамеренный» шел вдоль берегов Аляски. Даже в полдень термометр не показывал выше полутора градусов. Небо то светлело в приглушенном облаками солнечном свете, то темнело в «густых туманах с мокротою», а то и вовсе покрывалось мрачностью.

Уже десятые сутки Шишмарев лавировал к северу от мыса Лисбурн и наносил на карту высокий утесистый берег. Изредка канониры палили из пушек, подавая сигналы Васильеву. Но тяжелый вал пушечного гула безответно тонул в волнах.

Васильева полонили дрейфующие льды.

К вечеру, — записывали 21 июля на его шлюпе, — увидели первые льды на NO… Ветер позволил идти на N, но простирающиеся льды от O на N заставили переменить курс к W. Когда лед стал пореже, взяли по-прежнему курс на N, но вскоре опять от густоты льда должны были поворотить.

Два дня спустя:

После полудня показались льды между румбами O и S, ветер отошел к OSO, легли на S, туман стал пореже, льды имели направление от N к W.

И так час за часом: льды окружали — шлюп менял курс; льды перли с востока, с запада, с севера — шлюп лавировал; течение властно прижимало корабль к голубеющим ледяным полям — ялы и баркасы с превеликим трудом оттаскивали корабль прочь. Как в песне:

И все же они поднимались к северу. Определили широты: 69°16′ возвещает шканечный журнал. Шестьдесят девять градусов шестнадцать минут… Отступая, лавируя, вновь устремляясь вперед, единоборствовал экипаж со льдами.

Двадцать девятого июля необозримая ледяная пустыня простерлась до горизонта. Определили широту: 71°6′! Кук, сам бессмертный Кук поднялся на своем корабле только до 70°44′ северной широты!

— Поздравляю, господа, — сдерживая радость, объявляет Васильев. — Поздравляю! Мы прошли дальше капитана Кука. На два десятка миль, господа.

Рубеж Джеймса Кука остался позади. Однако путь вперед был заказан. Ну что ж, не сразу Москва строилась. Шаг за шагом, терпеливой отважностью победят капитаны Северо-западный проход. И Васильев ложится на обратный курс. Зимние месяцы отдаст он исследованиям в Тихом океане; будущим летом, собравшись с силами, повторит штурм. Ледовитого.

Десятый день раздельного плавания «дивизии» подходил к концу, когда шишмаревские марсовые восторженно заголосили: показались паруса «Открытия»!

Минула ночь, утро забрезжило чистое, и над палубами судов при кликах «ура» взлетели шапки.

Наш мимолетный знакомец дон Луи Аргуэлло по-прежнему «царствовал» в Сан-Франциско. Ему давно уж осточертели и гарнизонные учения, и картежная игра, и заплывшие жиром падре.

Ноябрьский вечер дон Луи провел по-всегдашнему: в захмелевшей компании было немало смешного и ничего веселого.

На другой день слуга еле добудился дона Луи, и едва тот продрал очи, как услышал пушечный салют. Появление судна всегда было событием необыкновенным: испанские власти все еще не желали заводить в колониях морскую торговлю. Комендант вскочил, ополоснул мятое, заспанное лицо холодной водой, надел мундир и направился к пристани.