Луи Буссенар: Похитители бриллиантов

Люди задыхались, они обливались потом. Растения, даже такие, как эвфорбии и кактусы – мрачные жители песков и скал, – стали никнуть и увядать.

– Уф! – вполголоса пробормотал Жозеф. – Не могу! Точно глотаешь раскаленный свинец.

– Собирается гроза, – отозвался Альбер.

– И еще какая! Смотрите, даже эти чертовы заросли и те съежились, чувствуя ее приближение.

– Было бы хорошо найти какое-нибудь укрытие – заметил Александр.

– Да вот хотя бы это углубление в скале. Дамы поместятся, а мы можем оставаться и снаружи…

– А что наши друзья батоки?

– Они все карабкаются вверх. Ты их видишь?

– Вижу! Не люди, а черти какие-то!.. В такую жару!

– Видимо, гроза будет необыкновенная.

– Хоть бы ливень погасил этот загадочный огонь, который бушует там, в недрах земли. Наш бедный Магопо вернулся бы цел и невредим.

– Господам баримам представляется превосходный случай доказать свое всемогущество и предупредить его прекрасное, но бесполезное самопожертвование.

– Славный Магопо! Жалко будет, если он погибнет!

– Ну, вот гроза и начинается! Попросим наших дам пройти в укрытие. Сейчас отсюда будет видно величественное и страшное зрелище.

Буря, предвестником которой было это резкое изменение атмосферы, приближалась с быстротой метеора.

Житель умеренного пояса не может себе и представить ее силы и быстроты.

На горизонте, в том месте, где сверкающее зеркало реки сливалось с лазурью неба, возникла черная точка. Она стала увеличиваться и в несколько мгновений разрослась в пятно. Небо побледнело.

Солнце стало багровым, оно покрылось пятнами лилового цвета и как будто только мигало из-за туч.

Вот пятно превратилось в черную тучу. Ее мрачный вид только усугублял дикое сверкание медного круга, который ее опоясывал.

Скорбная тишина обрушивалась на необозримую долину. Природа точно собирала все свои силы, чтобы устоять против надвигающегося потрясения.

Все смолкло – люди и животные. Рев водопада и тот как будто стих. Испарения Мози-оа-Тунья стали еще плотней, но поднимались они с трудом и на черном фоне сверкали ослепительной белизной.

Молния бледными бороздами прорезала ползущие одна на другую и насыщенные электричеством тучи. Глухой грохот прокатывался над рекой, воды ее в один миг стали свинцовыми.

Горячий ветер был насыщен запахом серы, стебли эвфорбий поникли. Дым крутился, и к нему медленно приближались африканцы.

Темнота окутывала низину; но не та обычная темнота, какая следует за сумерками и лишь ненамного предшествует наступлению ночи, – это, скорей, разрежение дневного света, которое так же болезненно для глаз, как недостаток воздуха – для легких. Это сумрак солнечного затмения. В пятнах светотени как будто движутся какие-то тела, за которые цепляется угасающий спет. Они сохранили теплоту и могут еще сверкать несколько мгновений.

Ночь была бы непроницаемой, если бы не молнии. Их бледный свет позволял время от времени видеть батоков. Они как будто остановились в нерешительности.

Они увидели, что что-то странное и новое происходит на вершине холма, из которого только что выбивался дым: на фоне грозовых туч показались длинные языки пламени, кровавые отсветы пожара.

До сих пор бедняги батоки держались хорошо. Но ведь они приготовились бороться всего только с дымом, который, по наивным своим суевериям, принимали за дыхание сказочного чудовища. Теперь им предстояло иметь дело с пламенем, которое показывало, как разрослась ярость их таинственных врагов.

Александр сразу понял причину их колебаний. Он понял, что они могут растеряться и тогда среди них поднимется паника.

Он решил броситься к ним, подбодрить их, стать во главе отряда, если потребуется. Но вдруг с вершины холма донесся треск, которому предшествовала вспышка красноватого огонька.

Секунда затишья позволила установить, что это прогремел выстрел.

Никакого сомнения быть не могло, потому что мгновенно один из воинов зашатался, вскинул руками, два раза повернулся вокруг самого себя и упал замертво.

Злоключения Питера. – Расторжение договора. – Корнелис и Питер хотели бы унести ноги. – Стрельба из лука. – Тропический ливень. – Баримы успокоились. – Жозеф видит ручей, в котором кипит молоко. – Взрыв в шахте – Сэм Смит. – Землетрясение?

Питера бесила медлительность, с которой двигался его плот. Но вот бур убедился, что вся его охота за фургоном была потерянным временем, как если бы он гонялся за тенью: Александр пустил фургон по течению. Тут Питер пришел в неподдельное отчаяние.