Луи Буссенар - Похитители бриллиантов

Питер хотел сделать быстрый бросок в сторону, но не успел – он получил такой удар по лбу, точно его хватили дубиной. У него сразу подкосились ноги, он вскрикнул и свалился на своего старшего брата, который все еще не мог очнуться.

А сам боксер оглядел эту живописную картинку и, как бы не замечая его преподобия, у которого зубы стучали от ужаса, сказал:

– Прекрасный двойной удар! Мой первый учитель Вильям Гаррисон был бы вполне доволен, если бы старый Колкрафт не оказал этому достойному человеку последнюю услугу в Ньюгейте.

Услышав имя Вильяма Гаррисона, его преподобие вскочил, как если бы у него над самым ухом выстрелили из револьвера.

– Вы сказали… Вильям… Гаррисон?..

– Молчать, мошенник! – строго оборвал его незнакомец. – Будешь говорить, когда тебя спросят. Отдай оружие!.. Живей!..

Его преподобие обезумел от страха и отдал свой револьвер.

– Так. Это не все. Мне нужна карта местности, о которой вы только что говорили.

– Но…

Его преподобие пытался протестовать, однако все его нахальство пропало

– оно уступило силе.

– Живей, говорю! – понукал незнакомец. – Я никогда не повторяю своих приказаний два раза.

Его преподобие, трясясь всем телом, отдал карту.

– Так… Пока довольно, – сказал незнакомец. Видя, что буры все еще лежат неподвижно, он прибавил: – Надо привести их в чувство. Чего они валяются, как телята?

Но его преподобие был слишком ошеломлен и не понял, чего от него хотят.

– Ну-ка, нечего ломаться! – крикнул незнакомец. – Ты ведь знаешь, как действуют в таких случаях на золотых приисках. Чем проще, тем лучше… Не бойся, они живы! Я убиваю кулаком, только когда хочу этого. Расстегни им куртки. И рубашки… Раскрой грудь… А теперь возьми головню и нажми… крепче… так, чтобы прожгло шкуру.

Раздалось шипение, послышался тошнотворный запах обожженного мяса, но Корнелиса и Питера этот лечебный прием вернул к жизни, и они стали выть и рычать как одержимые.

– Вот и хорошо! – с саркастическим смехом сказал боксер. – А теперь встать! И избавьте меня от вашего пения! Иначе я вам быстро заткну глотки!..

Корнелис и Питер были подавлены, укрощены и, превозмогая страшную боль от ожога, сразу покорно замолчали. События развернулись с такой быстротой, удары, которые посыпались на братьев, были до такой степени сильны, что мозги у буров уже не работали, да и дышать им было трудно.

Они медленно отодвинулись один от другого, мутными глазами взглянули на костер и тяжело, как пьяные, сели.

– Даю честное слово, – ворчал Корнелис, – у меня такое ощущение, точно меня ударил ногой мой пегий конек Клейнбой.

– А мне все кажется, – бормотал Питер, – что мне на голову свалилось бревно в сто фунтов весом.

– Между тем вы получили только по одному разу кулаком от вашего покорного слуги, – насмешливо и вызывающе заявил грозный незнакомец. – Ну ладно, будет, вставайте! Нам надо поговорить. И главное, пусть вам не вздумается протянуть лапы к вашим уважаемым ружьям, иначе вам придется проглотить то, что лежит у меня в карабине, в обоих стволах.

Буры были унижены и еще больше огорошены этой самоуверенностью незнакомца, которую подкрепляла столь внушительная физическая сила. Они встали, и движения их были подобны неловким движениям лошади, которую впервые загнали в оглобли.

– А теперь слушайте меня, – сказал незнакомец. – Само собой разумеется, отныне вы находитесь в полном моем подчинении. Я вам кое-что показал. Это был лишь слабый образец… Признаю, я был немного резок, но иначе невозможно. И наконец, так мне захотелось. К тому же для ваших мозгов это было более понятно, чем длинные речи.

Корнелис и Питер издали ворчание, которое в крайнем случае могло сойти за выражение согласия.

– Я буду приказывать, а вы будете беспрекословно исполнять. Потому что я сильней. А также умней. Вы будете мне принадлежать телом и душой в течение некоторого времени. Надеюсь, оно не будет продолжительным. Залогом вашей преданности будет ваша жизнь и в еще большей мере ваша личная заинтересованность.

Обе скотские физиономии несколько прояснились, а Питер, несмотря на синеватое вздутие, которое появилось у него на лице, даже попытался улыбнуться.

– Договоримся, джентльмен, сказал он. – Правда, рука у вас тяжелая, но ваши речи золото.

– Алмазы, хотите вы сказать, приятель!..

– Простите мое любопытство: вы тоже думаете найти со кровища кафрских королей?

Ораторский прием Питера, осторожность, с которой он за дал интересовавший его вопрос, доказывали, что неотесанный чурбан стал менее грубым.