Луи Буссенар - Из Парижа в Бразилию по суше

— Ого, а вы хитрее, чем я думал! — воскликнул офицер. — Ну что же, буду задавать вам вопросы по-французски, хотя мне ничего не стоит научить вас правильной русской речи: достаточно лишь призвать в учителя Ивана. У него одно средство обучения — кнут, которым солдат владеет отменно!

— Кнут, сказали вы?! — побледнев от возмущения, переспросил блондин, его же товарищ, не такой смелый или более впечатлительный, растерялся.

— Да, кнут!

— Похоже, я сплю или вижу сны наяву. Сколь бы ни были склонны к злоупотреблению властью российские служащие, ваша угроза представляется мне неуместной шуткой, если только…

— Если — что?

— Если только мы не стали жертвами недоразумения.

— Неплохо вошли в роль! Ни один подданный его императорского величества не решился бы говорить так со мной, его скромным представителем, а посему слова ваши заставляют меня задуматься, кто же вы на самом деле. Может, действительно иностранцы, за коих выдаете себя?

— Я уже сказал и повторяю: мы — французы. В этом легко убедиться, заглянув в наши документы, которые в саквояже. Не набросься на нас ваши люди со свойственной казакам грубостью, мы бы давно уже предъявили вам паспорта.

Капитан молча вытащил из-под револьвера одну из бумаг и ровным, беспристрастным голосом принялся читать, обильно уснащая письменный текст личными комментариями:

— «Среднего роста»… Так и есть… «Оба с бородой. Блондин и брюнет. Весьма активны, особенно блондин. Исключительно хитры… В равной степени превосходно владеют несколькими иностранными языками…»

Покончив с описанием примет, офицер сказал самому себе:

— Это, конечно, они, голубчики! Интересно, надолго ли им хватит выдержки? Но вначале позабавимся: ведь развлечения так редки в этом проклятом краю! — Затем он промолвил как можно мягче: — Итак, согласно вашему заявлению, вы — французы?

— Я уже сказал вам это.

— И как же вас зовут?

— Меня — Жюльен де Клене, его — Жак Арно.

— Прекрасно! И путешествуете вы ради удовольствия?

— Не совсем так. У Жака Арно дела. Я же действительно сопровождаю своего друга для собственного — и надеюсь, и для его — удовольствия.

— Неплохо у прохвоста подвешен язык! — пробурчал капитан себе в усы. — Но хорошо смеется тот, кто смеется последний! — И снова обратился к Жюльену — Не будет ли нескромностью узнать, куда вы направляетесь?

— Что ж тут нескромного? В Бразилию!

Капитан ждал любого ответа, но только не такого. Собеседник вроде бы находился в здравом уме и твердой памяти, и разговор происходил не где-нибудь, а в сибирской избе, недалеко от города Томска, на 56° северной широты и 82° восточной долготы. Словом, капитан буквально онемел. И неудивительно: название далекой солнечной страны слишком уж контрастировало с этой пышущей жаром печью, у которой пытались, хотя и без особого успеха, отогреться трое пришедших с мороза мужчин.

— В Бра… в Бразилию?! — заикаясь, произнес офицер. — Но в Бразилию не едут…

— По суше? Конечно! Тем более что Азию от Америки отделяет Берингов пролив — пятьдесят с чем-то километров. Но мы пересечем его зимой, по льду. Мой друг не переносит морской качки, почему и занесло нас в самый центр Сибири, где нам и представилась возможность познакомиться с вами.

Все это было сказано с чарующей легкостью, свойственной парижанам, всюду чувствующим себя как дома.

Капитан, долго сдерживавший себя, взорвался:

— Хватит, негодяй! Я люблю посмеяться, но шутки мои, как у медведя, с когтями и клыками! Не выношу, когда из меня дурака делают! Нет, довольно уж! Не удался вам маскарад! Ты, так называемый Жюльен де Клене, — Алексей Богданов, студент из Риги. А ты, Жак Арно, — Николай Битжинский, студент из Москвы! И оба вы — из кружка нигилистов [4] Нигилист — здесь: противник существующего строя, отрицающий общепринятые нормы поведения и привычный образ мыслей. , участвовали в заговоре против родимого нашего царя-батюшки! Приговоренные к пожизненной каторге, вы неделю назад бежали из Томска. Ну как, неплохо осведомлен я обо всем, касающемся вас?

На крик прибежал унтер-офицер — на всякий случай.

— Это ты, Миша? — взяв себя в руки, бросил капитан Еменов. — Забери голубчиков да отправь по этапу. Поскольку здесь у нас нет ни цепей, ни кузнеца, свяжи их покрепче по рукам и ногам, а уж в Красноярске их закуют в железо. И предупреди старосту: он головой ответит за них.

Ужасная дорога в Сибирь. — Два года в пути. — Две тысячи лье [5] Лье — французская мера длины, равная в описываемое в романе время примерно четырем километрам. пешком и в цепях. — Забота русской администрации о ссыльнокаторжных. — На этапе. — Неистовое усердие капитана Еменова. — Подобие ада. — Староста. — Полковник Сергей Михайлов. — Сокрытие побегов начальниками конвоя. — Солидарность несчастных. — Копилка нищих. — Проблеск надежды.