Луи Буссенар - Из Парижа в Бразилию по суше

— А чего ж вы раньше молчали? Орете, как старый вождь краснокожих, готовящий пытку своему пленнику! На кой черт? Бизнес есть бизнес, и сейчас наступило самое что ни на есть время делать деньги!

— Вот именно! И я иду прямо к цели, не отклоняясь.

— Я не спрашиваю вас, откуда вы знаете джентльменов и каким образом вам стало известно, сколько у них денег.

— И поступаете совершенно правильно: они богаты, и этого достаточно!

— Позвольте, я побеседую с ними сам: вы слишком разнервничались, чтобы вести переговоры такой важности… Послушайте, сэр, — обратился капитан Боб к Жюльену, — вы ведь согласны возместить нам убытки, которые мы понесли из-за вас?

— Прежде не мешало бы выяснить подлинную причину ваших убытков и сумму, на какую вы претендуете, — холодно ответил тот. — Нас, меня и моего друга, держат, вопреки всем законам, связанными по рукам и ногам, словно мы какие-нибудь мошенники, но на угрозы нам наплевать, даже если и приведет их в исполнение самый свирепый из ваших бандитов.

— Клянусь, не стоит об этом! Я не хочу с вами спорить, но только, мне кажется, вы заблуждаетесь относительно моего компаньона, славного полковника Батлера. Что же касается причины убытков, то она налицо: свет от костра, у которого вы, вероятно, спали, был ошибочно принят за огни рейда Бурро. Я направил шхуну в вашу сторону и в результате налетел на прибрежную скалу. Стало быть, прямая, главная причина нашего крушения — это вы.

— Простите, а кто вел это судно?

— Я, капитан Боб!

— Ну что ж, — произнес насмешливо Жюльен, — считаю необходимым заметить вам, капитан Боб, что мыслите вы в высшей степени логично.

— Еще бы!

— И посему я не стану опровергать ваш аргумент, который представляется мне в высшей степени непререкаемым.

— Стало быть, вы признаете себя виновным в катастрофе?

— Прежде всего я признаю, что вы самый удивительный тип на свете и вполне могли бы претендовать на титул отпетого мошенника.

— Оскорбления, джентльмен, оплачиваются отдельно!

— Можете предъявить ваш счет.

— Моя шхуна, лучше которой не было на ходу, полностью отвечала своему назначению и отлично служила мне. Заменить ее нечем. Я думаю, двухсот тысяч франков хватило бы, чтобы купить другую и смягчить мое горе.

— Совсем немного!

— Да, конечно: видите ли, я проявляю при ведении дел сознательность… И еще пятьсот тысяч франков за груз.

— Который состоял из?..

— Винтовок с патронами для перуанского правительства.

— О!

— Вас это удивляет?

— Да, ибо вы похожи больше на пирата, по которому плачет веревка, чем на одного из тех честных типов, что сопровождают военную технику.

— То, что лежит на поверхности, часто сбивает с толку, — произнес напыщенно капитан Боб.

— Пятьсот тысяч плюс двести тысяч, — прервал его Жюльен, — равняется, если следовать правилам арифметики, семистам тысячам. Это все?

— Я вижу, вы смеетесь! Мы немного не добрали до миллиона. Но этот крохотный предварительный результат — всего-навсего закуска перед обедом, если можно так выразиться.

— А, понятно! И что ж, вы рассчитываете потребовать с нас не один миллион?

— И не только потребовать, но и получить причитающиеся нам денежки.

— А вот последнее — уже труднее.

— Вы отказываетесь удовлетворить наши требования?

— Черт побери, да известно ли вам, что вы никак не тянете на истинного американца, ибо ведете себя как отпетый дурак? Не видите разве, что вот уже четверть часа я вожу вас за нос и потешаюсь над вами в свое удовольствие?

— Возможно, вы и в самом деле лишь потешаетесь. Про вас, французов, говорят, что вы тонко чувствуете иронию, моя же крокодиловая кожа неспособна воспринять уколы ваших насмешек. Ну что ж, развлекайтесь, смейтесь на здоровье, месье француз! Обещаю вам, хоть я и отпетый дурак, но сейчас вы сдадитесь, несмотря на все ваше остроумие.

— Посмотрим!

— Потерпите минутку! Я только посоветуюсь с моим напарником, расскажу ему о своей задумке. План великолепный… верный. Сами увидите!

Капитан Боб, подав знак своему бледному от бешенства соучастнику, отвел его на несколько шагов и стал тихо втолковывать ему что-то. Минуты через три-четыре голоса зазвучали громче, и Жак с Жюльеном смогли расслышать отдельные слова.

— Так вы уверены, — спросил полковник, — что мы всего-навсего в трех милях от Бурро?

— Да, абсолютно!

— А где то заведеньице, куда вы хотели бы поместить французов, чтобы сделать их сговорчивее?