Ареф Минеев - Пять лет на острове Врангеля

13 августа наша радиостанция перехватила телеграмму, посланную капитану парохода «Ительмен» Бессмертному, стоявшему у Чукотского побережья. Телеграмма гласила:

«Своему усмотрению заготовьте полярное снаряжение эскимосов и нарты для перехода по льду к острову Врангеля 12 августа выходит «Гагара» в рейс к острову Врангеля под моим командованием. Уголь выгрузите 100 тонн по северную сторону Дежнева. Капитан Дублицкий, АКО Федотов».

Это были первые сведения о походе тральщика «Гагара». Была уже половина августа, а лед не внушал никаких надежд, неподвижно стоял и, как видно, вовсе не собирался уходить. Те полыньи, которые были в устьях рек, постепенно увеличивались, разрушая ледовый покров, но это совершалось очень медленно.

13 августа мы получили более определенные сведения о тральщике «Гагара». Уже непосредственно мне была адресована пароходом «Ительмен» следующая телеграмма:

«В целях успешного продвижения тральщика «Гагара» острову Врангеля сообщайте ежедневно снабженцу «Ительмен» состояние льдов, направление, силу ветра, температуру полночь, полдень, капитан снабженца «Ительмен» Бессмертный».

Уже в момент, гибели «Чукотки», судя по состоянию льда, я был уверен, что легкое судно типа погибшей шхуны острова достичь не сможет. Но к нам вновь посылалось судно, при чем под руководством такого многоопытного полярного капитана, как Константин Александрович Дублицкий. Это давало некоторую уверенность в том, что он и на «Гагаре» — на маленьком суденышке — сможет многое сделать. Однако в ледовых условиях, бывших в то время у острова, и опыт и сила были бессильны. Я все проверил, правильно ли я поступаю, отказываясь и в этот раз от помощи. Ведь это касалось не только меня одного, но и моих сотрудников и эскимосов. Поэтому, получив эти сведения, я обсудил вопрос о рейсе «Гагары» с Павловым.

— Ну, Павлов, что ты думаешь насчет «Гагары»?

— Не знаю, товарищ Минеев.

— Как твое мнение: стоит итти ей к нам или не стоит?

— Пришла бы она — хорошо, только не придет наверно, лед-то больно тяжелый.

— И я так думаю, что не дойдет. А хорошо, если бы пришла. Многое бы нам привезли, а самое главное — уголь, да и Петрика от нас забрали бы. Но плохо будет, если их где-нибудь далеко от берега зажмет лед.

— Да, тогда на берег они не выскочат. Хорошо, если это будет близко от острова. К нам пойдут. Если же это будет посередине дороги — миль двести от нас, да столько же от материка, тогда надо будет снаряжать экспедицию за ними.

— Так. Ну, а как ты думаешь насчет телеграммы, чтобы «Гагару» не посылали?

— Не знаю. С одной стороны, правильно, конечно, — чего им итти, рисковать, — а с другой стороны, и нам плохо будет.

— Но мы-то ведь здесь не погибнем, если «Гагара» не придет?

— Погибнуть, конечно, не погибнем. Угля вот у нас только мало.

— Но плавник у нас на озере еще есть?

— Есть немножко. Плохой он, правда, почти весь гнилой, мокрый.

— Ничего не поделаешь, будем возить, какой есть.

Разговор с Павловым укрепил во мне мысль о необходимости отказа от рейса «Гагары».

14 августа я пошел на факторию, чтобы отправить телеграмму. Дома я обсудил этот вопрос и с Власовой. Да, отсутствие топлива за полярным кругом — это не пустяк. Но мы привыкли к северу, трудности нас не пугали, и перспективы третьего года не всегда рисовались нам безвыходными. Мы очень быстро, с двух-трех слов, пришли к заключению, что рейс «Гагары» чрезвычайно рискован, что мы обязаны, в интересах дела, поступиться своими личными интересами и отказаться от помощи. И я послал на материк в адрес Дальневосточного Краевого Исполнительного Комитета Севера и Краевого Комитета ВКП(б) следующее радио:

«По имеющимся сведениям остров послан тральщик «Гагара». Ледовые условия Врангеля этом году необычайно плохие, лед до сих пор плотно стоит по всему южному западному и восточному побережью с небольшими полыньями в устьях больших рек. По моему убеждению посылка «Гагары» нерациональна. При экономии угля, возможной заготовке дров водой и на собаках зиму продержимся. Продуктов хватит, наибольшим осложнением является больной, но на север едут не дети, справимся и с этой трудностью. Завтра произведу дополнительную разведку льда, молнирую».

Тут же я предложил Званцеву отправиться на вершину горы Атернон, как наиболее высокий пункт в этом районе южного побережья, и обсервировать лед на протяжении всего видимого горизонта. Результаты обсервации я велел немедленно сообщить мне в лагерь моржевой охоты.