Ареф Минеев - Пять лет на острове Врангеля

На наше счастье, осень 1929 года была крайне благоприятной. Хотя после ухода «Литке» и бывали пасмурные, ветреные дни, иногда и дождь лил, но большей частью стояла ясная погода. Правда, морозило уже основательно, но на дворе можно было производить любые работы.

Закончив все работы первой очереди, мы втроем принялись за постройку «гостиницы» для туземцев. Шесть дней мы трудились; наконец на косе появилось строение, которое туземцы называли «ящик», так как оно действительно по виду было похоже на ящик.

Эскимосы не любили останавливаться в «гостинице», потому что там им нужно было все делать самим, а к этому они еще не привыкли. Однако, другого помещения, а тем более обслуживающего персонала для этой цели не было совершенно.

Все наружные работы мы, в основном, закончили к ледоставу на бухте. Наши, пловучие средства — вельботы, кунгас — мы за несколько дней до ледостава извлекли на сушу, устроили их на зиму так, чтобы им не повредил снег, а двигатель с вельбота сняли и унесли в жилье.

Бухта стала в середине октября. По ней невозможно было не только плавать, но и ходить и ездить. Ветер несколько раз взламывал лед, не давал ему окончательно окрепнуть, и поэтому санный путь долго не устанавливался. Наконец бухта окончательно стала, но море еще долго после того чернело и дымилось.

Во время постройки и укладки товаров наши зимовщики совершили первую попытку охоты на моржа, которая чуть-чуть не закончилась трагически. В один из ясных дней Званцев и Синадский сообщили мне, что недалеко на льду лежат моржи.

— Товарищ Минеев, — обратился ко мне врач, — надо бы съездить за моржами, а то у нас нет свежего мяса.

Моторный вельбот уже был вытащен на берег, а на веслах шлепать за моржами я отпускать не решался. Я потолковал с Павловым: как он считает, есть ли смысл итти на охоту? Он сказал, что попытаться можно. Я разрешил, и четыре человека на веслах отправились за моржами.

Быстро дошли они до моржей, высадились на близ расположенную льдину, вытащили на нее же вельбот и начали расстреливать моржей. Но все охотники, кроме Павлова, больше горячились, и из всего стада на льду остался убитым только один морж. Начали разделывать его и так увлеклись, что не заметили перемены погоды. Небо, бывшее ясным, быстро заволоклось тучами, с берега налетали первые порывы ветра, и, только когда ветер окреп, Павлов начал просить кончать разделку и двигаться на берег. Но три его товарища, не знавшие островных условий, не обратили внимания на предупреждение Павлова. Только настойчивые требования Павлова побудили их быстро закончить с моржом, побросать окровавленные куски в шлюпку и сесть за весла.

К этому времени ветер значительно окреп, от берега гнало довольно крупную волну, и они не могли выгрести против ветра прямо к фактории. С большим трудом, после нескольких часов усиленной гребли, им удалось добраться до берега в нескольких километрах к западу от фактории. Они высадились там, разгрузили шлюпку, а сами под защитой высокого берега с большим трудом, насквозь промокшие, добрались до фактории.

Вечером, сидя в кухне — нашей кают-компании, попивая чай, они рассказывали о перенесенных злоключениях и трунили друг над другом. Особенно усердствовал Синадский. Отыгрываясь на Боганове, он рассказывал, как тот струсил. Этот здоровенный парень смущался и оправдывался, что ему совершенно не было страшно, но он очень устал, так как раньше ему не приходилось так долго и с таким напряжением грести. Боганов в долгу не оставался и, смеясь, говорил:

— Доктор, а как вы кричали: «где большие клыки, где большие клыки?»

— Он этими клыками моржей спугнул. Если бы не Ивась, мы бы ни одного не убили, — говорил Званцев.

— Я шопотом спрашивал. Моржи просто нас почуяли, ну и пошли в воду.

— Рассказывайте, от этого шопота у нас чуть было барабанные перепонки не полопались.

Это происшествие дало пищу разговорам на несколько дней, пока более свежие события не заняли их внимания.

К моменту, когда начались ненастные дни, все наружные работы, в основном, были закончены. Напрасно думать, что после этого наступило спокойное время. Работы было еще очень и очень много. Правда, она была перенесена внутрь зданий, тем не менее все наше время было занято. Еще не был закончен монтаж радиостанции. Несмотря на то, что старший радист Шатинский заверял меня, что ежели он получит готовые аккумуляторы с «Литке», то радиостанция сможет начать работу не позже недели — двух, прошло уже больше месяца, а радиостанция все еще не была готова. Правда, младший радист Боганов наладил приемную установку и следил каждый день за передачами «Литке».