Тим Северин - Экспедиция «Уллис»

И я отправился на Меганиси, чтобы проверить описание Роботиса, уделив особое внимание последнему мысу, с лучшей якорной стоянкой. Он называется мыс Элия, и принято считать, что его поименовали так в честь святого Илии, однако некоторые ученые, в том числе Патрик Ли Фермор, указывают, что во многих пунктах Греции, названных в честь Илии — среди них и горные вершины, и мысы, — раньше были святилища Гелиоса. Имена эти достаточно похожи, так что христианский Илия естественно пришел на смену языческому богу солнца. Ли Фермор подчеркивает: если в Греции, где богом солнца был Гелиос, очень много пунктов, носящих имя святого Илии, то в Италии, где богом солнца почитался Аполлон, таких мест сравнительно мало. Так может быть, с мысом Элии некогда было связано святилище бога солнца Гелиоса?

Поднявшись на гору около главного селения Меганиси — Вати, я стал лицом к выходу из пролива, по которому в бронзовом веке шли корабли с Лефкаса. С вершины хорошо различались причудливые очертания Меганиси. В длину больше половины острова занимает напоминающий крысиный хвост скалистый гребень, где никто не живет. Расширяясь, он смыкается с округлым центральным массивом; в свою очередь, тот оканчивается на северо-востоке растопыренными пальцами полуостровов, разделенных тремя глубокими бухтами. Три крайних мыса были как раз теми, что, по словам Роботиса, могли служить отчетливыми ориентирами. С того места, где я стоял, не было видно, что «хвост» Меганиси изогнут под углом к центральному массиву. Скорее, он воспринимался как «ручка», а разделенные бухтами мысы напоминали зубцы остроги, нацеленные на горловину пролива между Лефкасом и материком. Короче, Меганиси напрашивался на сравнение с тринаксом — трезубцем.

Поскольку Улисс потерял свою последнюю галеру, наш уникальный метод исследования с борта «Арго» пришел к естественному финалу. После кораблекрушения возле Тринакрии Улисс уже не мог дальше плыть на обычной галере, оттого и мы не могли больше использовать «Арго» в своем эксперименте — плавании по вероятному маршруту знаменитого капитана бронзового века, сравнивая наш опыт с его приключениями. А потому в конце августа мы вытащили «Арго» на берег нового судоходного канала у Лефкаса и оставили там зимовать. Галера хорошо послужила нам, пронесла без происшествий по «логическому пути» от одного открытия к другому. Дальнейший маршрут Улисса далек от логики, ибо он уже был мало властен над своими передвижениями, беспомощно дрейфуя на связанных вместе обломках, плывя затем на самодельном плоту, наконец, явившись домой крепко спящим на борту волшебной пятидесяти весельной галеры, не нуждающейся в кормчем. На последнем этапе великого странствия Улисс становится для нас все более неуловимым, пока не оказывается на своем родном острове Итака; эта привязка не вызывает сомнений.

Мы расстались с нашим героическим странником, когда он висел, точно летучая мышь, на суку смоковницы над водоворотом Харибды.

«Огигия» означает «древний»; в описании этого острова много фантастического. Он лежал далеко в море, и на нем жила в сказочной пещере Калипсо.