Дмитрий Григорьев - На плечах Великого Хималая

Когда Умка мне прислала сверенный текст, я подумал, что она допустила ошибку в написании имени Наропа. Но оказалось, что Нарота — настоящее имя, а тибетцы переделали его в Наропа.

Надо сказать, что Наропа выдержал все двенадцать испытаний, каждое из которых обучало его определенной технике, и достиг просветления. Учеником Наропы стал Марпа (1012–1097), а учеником Марпы — маг и поэт Миларепа (1052–1135), фигура известная в Тибете и Монголии так же, как в России Александр Сергеевич Пушкин.

«В юности Миларепа был далек от буддизма, — пишет Е. А. Торчинов, — и даже практиковал черную бонскую магию с целью извести родственников, ранее причинивших много зла его семье. Позднее Миларепа пережил глубокое раскаяние и обратился в буддизм. После тяжких испытаний он стал учеником Марпы, который позднее и сделал его своим преемником. Миларепа стоит у истоков тибетской традиции уединенного горного отшельничества: в труднодоступных горных пещерах он практиковал йогу туммо — внутреннего тепла, которая, по его словам, неоднократно спасала его во время суровых тибетских зим. Практика туммо занимает важное место в методах школы Кагью и в настоящее время: когда вы слышите о соревнованиях гималайских „йогов“, в лютую горную стужу соревнующихся в том, кто скорее высушит теплом своей обнаженной спины мокрую простыню, знайте, что речь идет именно о кагьюпинских репа (pec-па), о носящих белые льняные одежды йогинах, практикующих туммо». (Цит. по: Торгинов Е. А. Буддизм (карманный словарь). СПб.: Амфора, 2002. С. 81.)

Перед прошлой поездкой я прочитал чей-то отзыв о монастыре Шашур, где автор рассказывал, как они пришли в ухоженный, но абсолютно пустой монастырь. И когда в июле 2008-го мы поднялись к монастырю, то тоже никого не застали. Храм был закрыт, в комнатах лежали вещи, но, кроме птиц, в монастыре никого не было. Мы прокрутили молельные барабаны, прозвенели колокольчиками, обошли по кругу территорию — никого!

На этот раз в Шашур отправились Сева и Катя. К их приходу монахи материализовались и даже напоили гостей теплым чаем.

Мы же отправились на другой берег Бхаги, в монастырь Карданг. Тропа вела к пешеходному мосту мимо зарослей ивы и шиповника с удивительными ярко-желтыми, наполненными солнечным светом цветами. На подножье одной из ступ, стоящих в тени деревьев около тропы, то есть, по сути, на коленях Будды, сидели два мальчика и девочка в школьной форме. Школьники в Индии, как правило, носят такие же, как и у нас, гимназические костюмчики. По цвету и покрою можно понять, в какой школе учится ребенок. В жарких краях уроки проходят иногда не в помещении школы, а в тени школьной террасы или под навесом.

На другом берегу начался довольно крутой подъем наверх, через лес, к небольшой деревне Карданг, которая была некогда столицей Лахула, и столь же небольшому монастырю Готсангва, а затем через поля, где работали местные крестьянки, к самому Кардангу. Трудящихся женщин охраняла белая собачонка, которая принялась нас интенсивно облаивать. Я не стал уподобляться Верещагину и упрашивать местных жителей ее продать. Мы просто пошли дальше и вскоре над головой в зарослях хвойных деревьев увидели ступы монастыря Карданг, принадлежащего к направлению Друкпа Кагью. Оно обязано своим существованием Тилопе и Наропе, Марпе и Миларепе.

Монастырь, основанный в XII веке, долгое время пребывал в запустении. Восстановил его лама Норбу в 1912 году, чей прах сейчас находится в серебряной ступе внутри монастыря. Карданг славится своей библиотекой, содержащей в полном объеме Ганджур и Данджур (соответственно полный свод буддийского канона и комментарии к нему, европейские буддисты их называют Кангьюр и Тенгьюр). В Друкпа Кагью нет гендерного неравенства, права у монахов и монахинь одинаковые, мало того, монахи могут жениться и лето проводить с семьями, а зимой возвращаться в монастырь.

В общем, монастырь как монастырь, но две вещи вызвали у меня восхищение: небольшая изящная статуя Будды, обращенная лицом к другому берегу Бхаги, к Кейлонгу, к окнам нашего отеля, и огромный молельный барабан с удивительно мелодичным колоколом, находящийся в отдельной часовне.

Дорога со склона на склон, да еще туда и обратно, заняла довольно много времени и сил, и мы вернулись в Кейлонг лишь к обеду. Здесь, на Молл, мы встретили Севу и Катю, возвращавшихся из Шашура. Мы выбрали внешне наиболее приличный ресторан, даже с кондиционером, — на улице, несмотря на высокогорье, было под тридцать градусов жары. В ресторане работал телевизор, где шел какой-то сериал. Хозяйка была так увлечена жизнью главных героев, что нас замечала, лишь когда мы начинали активно напоминать о себе.