Дмитрий Григорьев - На плечах Великого Хималая

На флажках помимо мантр могут быть нарисованы мандалы, изображения Будд и Бодхисатгв, а также Коня Ветра, несущего на спине драгоценность, символ буддийского учения — камень Чинтамани. Ветер, развевающий флажки, оживляет слова, написанные на них, а это вносит гармонию в мир.

Мы много времени провели на крыше, любуясь пейзажем в свете уже идущего к закату солнца, а затем в сопровождении полного улыбающегося монаха с модной небольшой бородкой посетили монастырский музей, стены которого были увешаны предметами утвари прошлых веков, принадлежавших местным жителям, а также новыми изделиями в традиционном стиле, которые можно купить. Было также много стендов с описанием природы края и его традиций, но мои спутники не позволили мне изучить повнимательнее эти стенды, справедливо заявив, что картинки я и дома в книжках посмотрю.

Монах рассказал нам, что монастырь постепенно разрушается: дождей стало больше, образуются протечки, которые портят старинные фрески. Зимой, как выяснилось, в монастыре почти никого нет, и цифра 150 монахов, указанная в одном из путеводителей, сильно преувеличена.

На обратном пути нам стало везти: около въезда в Казу Тоня и Носов нашли батарейки, водитель купил солярку, а возле отеля нас ждал джип, который привез починенное колесо. Но на это раз света не было уже во всем городке. Мы пошли на ужин в полной темноте, освещая дорогу налобными фонариками, и ужинали при свечах.

Когда вернулись в отель, неожиданно включились все лампы. Почему-то это произвело впечатление на собак, они начали лаять и не могли остановиться, поэтому мы засыпали под собачье многоголосье.

Утром перед отправлением из Казы посетили местный монастырь школы Сакья, открытый ровно год назад. Собаки уже не лаяли, пели птицы, и к их голосу примешивался звон колокольчиков и скрип молельных барабанов, закрученных проходящим мимо стены мани жителем поселка. Естественная музыка и никаких раздражающих слух звуков.

На перевал Кунзум мы поднялись еще в первой половине дня и быстрее, чем в прошлый раз спускались, — ручьи пока не стали реками. Катя мечтала побывать на озере Чандратал, и я подумал, что, обогнув вершину справа от перевала, мы сможем хотя бы увидеть его сверху. Поэтому мы втроем, Сева, Катя и я, предприняли небольшой двухчасовой пеший поход: траверсом вдоль склона и с небольшим превышением обогнули гору. И действительно, далеко в ложбине увидели маленькое синее пятнышко — озеро. Но гораздо больше завораживала панорама снежных вершин и ледников на противоположной стороне долины.

На этот раз мы не задержались в Батале, а остановились в Чарту, где пили чай вместе с живущими в палатке при дхабе израильскими покорителями окрестных камней. Почему они практиковали именно такой тип скалолазания, на мой взгляд весьма скучный, я не понял. Мы переехали реку, и как только ответвление, ведущее к Ротангу, осталось позади, началась действительно хорошая дорога.

Горы становились все зеленее, появились хвойные деревья, сады и огороды, террасами спускающиеся к реке. Мы двигались вдоль реки Чандра до слияния ее с Бхагой (Чандра после слияния с Бхагой становится Чандрабхагой, а также приобретает еще одно, более известное имя — Ченаб), чтобы оттуда снова начать подъем наверх, до Кейлонга, столицы Лахула. В наших планах было остановиться там на день, а затем продолжить дорогу через перевалы в Лех.

В Кейлонге останавливаются на ночь автобусы «Манали-Лех», но сам город и его окрестности стоят того, чтобы провести здесь не один день. Автобусы, как правило, забиты до отказа, и билеты на дальнейший путь рекомендую купить сразу же, в день приезда.

В поселке Сису притормозили возле небольшого индуистского храма и, пока наш водитель совершал пуджу, гуляли вдоль яблоневого сада. В Кейлонг мы прибыли уже в сумерках. И перед нами стоял выбор: идти в гестхауз с громким названием «Гора Меру», все его недостатки и достоинства мы с Тоней уже знали по прошлому путешествию, или же искать новое место жительства поближе к месту высадки — улице над городом или улице чуть ниже — на The Mall. Выбрали второе. «Гора Меру» была всем хороша, но ведущая к ней дорога из центра в прошлый раз пахла как тысяча общественных туалетов. Здесь же просто стояла пыль.