Тим Северин - Дорогами Чингисхана

Однако один факт оказался полезным. Оказалось, что эта шаманка не казашка и не урианхайка — она принадлежала к народу тувинцев. Многие этнографы утверждают, что тувинцы и урианхаи — один и тот же народ, просто в разных местах по-разному называется. Казахи и монголы так не считают. Они полагают двадцатипятитысячный народ урианхаев, живущий в Монголии и употребляющий множество монгольских слов, монголами. Название «тувинцы» для них связано с жителями Тувинской Автономной Социалистической республики, части СССР, говорящих на тувинском языке, который относится к тюркским. Как и в случае с казахами, у меня создалось впечатление, что тувинцы, искусственно изолированные в Монголии, лучше сохранили свои древние обычаи, чем их сородичи в Советском Союзе. В истории Тувы переплелись все три способа жизни, характерных для Средней Азии: выпасание в горах овец и крупного рогатого скота, выращивание проса в долинах верховий Енисея и, на севере, выращивание оленей, на которых ездят, как на лошадях. Но меня больше всего заинтересовал тот факт, что Тувинский край с его сибирской тайгой считается сердцем азиатского шаманизма.

Нас предупредили, что баян-улгийские тувинцы — народ скрытный и чужаков не жалуют. Однако нашелся один тувинец по имени Магза, недавно уволившийся с правительственной службы, который в ответ на наши просьбы предложил нам помощь. К счастью, наш казахский шофер, который, казалось, знал в этом районе каждого, был с ним знаком и предложил отвезти нас с Полом и Доком к стойбищу в Долину Призраков.

Тувинцы заслужили репутацию людей скрытных. Проехав полдолины, мы остановились у тувинского шатра, чтобы спросить, где найти Магзу, отставного чиновника. Приняли нас холодно. Мужчин видно не было, у юрты стояла женщина и что-то полоскала в луженом тазу. Она коротко махнула нам, предлагая зайти в гыр. Еще минут десять она нас не замечала вовсе. Затем вошла и поставила перед нами миску с черствым хлебом и кислое молоко. После этого шагнула за дверь и вернулась к своей работе, перестав обращать на нас внимания. Проявив величайший такт, Док умудрился выспросить у нее направление.

Гыр Магзы стоял на пару миль дальше, на дальнем краю степной части долины, за линией казахских юрт, что вытянулись вдоль узкого ручейка. Внутри жилище казалось полумонгольским, полуказахским. Вышивки с фигурами зверей, висевшие по стенам, были по стилю монгольскими, но на полу лежали вышитые казахские войлоки. На низком столике разложили казахский хлеб и казахский сушеный сыр, похожий на желтую пемзу, а также типично монгольский набор из кускового сахара, бисквитов и топленых сливок. Сам Магза был скорее отстраненно-вежлив, чем приветлив. Свое отношение он объяснил так: ему надоело, что его с семьей вечно просят надеть национальные костюмы и позировать перед объективом. Оказалось, этот малый народ за последний год попал в поле внимания прессы. Недавно в долину приезжали монгольские и японские журналисты и телевизионщики, брали интервью и всячески встревали в их жизнь. Думаю, Магза подозревал, что его народ рассматривают как диковинку, и это его возмущало.

Решив исправить такое дурное начало, я попросил Дока объяснить, что мы приехали в поисках традиций, которые сохранились со времен Чингисхана, что мы в наших поисках уже проскакали Хэнтэй и Хангай вместе с табунщиками. Кажется, это подействовало, и разговор пошел лучше.

Когда Магза рассказывал о тувинцах, мне показалось, что этот народ сохранил больше древних традиций, чем любой другой, живущий в Монголии. Например, когда Магза был ребенком, в его семье почитали священный огонь очага. Огонь был одним из самых важных явлений в жизни и пользовался особым уважением. Мусор в нем сжигать не дозволялось, а если такое случайно происходило, считалось, что проклятие может пасть на весь дом. Магза рассказал о тувинском поверье, что если в очаге сжечь старую луковую шелуху, то хозяин дома вскоре ослепнет. Также считалось очень дурной приметой оставлять у огня нож. Еще семь веков назад Карпини заметил: «Хотя у них нет никакого закона о справедливых деяниях или предостережении от греха, тем не менее все же они имеют некоторые предания о том, что называют грехами, измышленные или ими самими, или их предшественниками. Одно состоит в том, чтобы вонзать нож в огонь, или также каким бы то ни было образом касаться огня ножом, или извлекать ножом мясо из котла, также рубить топором возле огня, ибо они веруют, что таким образом должна быть отнята голова у огня».