Тим Северин - Дорогами Чингисхана

Председатель совета пригласил нас на этот вечер в правительственный гыр, в центре городка. Там были удобные кровати, чистые полотенца и стол. Перед тем как выпить архи за будущее Монголии, он трижды окунул в напиток средний палец правой руки. Один раз он стряхнул каплю в воздух, один раз капнул на очаг и один раз — на землю. Этот ритуальный жест мы уже видели. Окунается средний палец, потому что этот палец меньше всего используется в работе, значит, он на руке самый чистый. А еще в народе говорят, что так проверяют, не отравлено ли питье: яд якобы обжигает подушечку пальца.

Утром, дождавшись мотоциклиста с результатами выборов с дальнего избирательного участка, мы отправились на самолет. «Как дела на выборах?» — спросил я нашего хозяина, когда мы стояли в тени крыльев самолетика. Над нами монгольский пилот выглядывал из окна кабины, будто трудолюбивый садовник из теплицы. «Меня выбрали, — ответил он. — В нашем сомоне партия получила 85 % голосов».

Задолго до Карпини и Рубрука долгое и тяжелое путешествие через Монголию проделал еще один священник. Правда, он шел в обратном направлении, с востока.

Чан Чунь, даосский учитель школы Золотого лотоса, был живым воплощением известного стереотипа — почтенного восточного мудреца. Слава о его мудрости разлетелась так далеко, что в 1219 году Чингисхан прислал ему приглашение посетить Монголию. Хан писал, что наслышан о его познаниях и святости и хотел бы получить у прославленного мастера совет по необычному, но очень важному вопросу. Для сопровождения даосского ученого через пустыню Гоби он выделил своего «адъютанта», отряд из двадцати человек и золотую пайцзу с наказом обращаться с даосским учителем как с самим императором. Чан Чуню был уже 71 год, он вел уединенную жизнь горного отшельника в провинции Шаньдун. Он так давно считался мудрецом, что даосский монах Сунь Си, написавший историю его жизни, был очень удивлен, когда узнал, что тот еще жив. Как писал Сунь Си в предисловии к своей работе, он считал, что Чан Чунь давно отправился на небеса и, преобразившись, обитает среди облаков в высших сферах вселенной. Когда же поклонник самолично увидел мастера, он поразился еще больше. Он писал, что «когда Чун Чань сидел, он был недвижим, как мертвый, а когда стоял, то был подобен дереву. Его движения походили на гром, а ходил он, как ветер. Не было на свете книги, которой бы он не прочитал».

Чан Чунь колебался. Ему уже случалось отклонять подобные приглашения от императоров династии Сун, южнокитайской правящей фамилии из Гуаньчжоу. У него были все основания опасаться, что 700-мильного путешествия через Монголию он просто не выдержит, а «важный вопрос» Чингисхана — всего лишь затруднения любовного характера. Тот же караван, что должен был его сопровождать, вез в гарем Чингисхана несколько юных китаянок, и Чан Чуню вовсе не хотелось путешествовать в обществе этих дев. Он ответил уклончиво. Но Чингисхана нелегко было провести. Его секретари настойчиво повторили приглашение, а девы последовали с другим караваном. В феврале 1221 года появилось на свет «Путешествие за 10 000 ли», которое Чан Чунь диктовал своему ученику по имени Ли Чжи-Чан, благодаря которому теперь у нас есть уникальное свидетельство о том, что представляла собой Средняя Азия сразу же после жестокой поры монгольских завоеваний. Полностью была разорена и подчинена Хорезмская империя — самая мощная исламская держава в Средней Азии, — чьи земли лежали в оазисах Трансоксании, где теперь находятся советские республики Туркмения, Киргизия и Узбекистан, а также северная часть Афганистана, Ирана и Пакистана.

Двигаясь где верхом, где в повозке, небольшой отряд китайцев — Чан Чунь и 19 его учеников — вместе с монгольским эскортом пересекли сперва ближнюю к Китаю часть пустыни Гоби, где видели следы великих битв — пространства, усеянные человеческими костями. Это были места, где Чингисхан в 1211 году уничтожил китайскую армию, посланную отразить его первое нападение на Китай. Озера еще покрывал лед, когда они добрались до черных повозок и белых шатров Тэмугэ-отчигина, младшего брата Чингисхана. Там, на бескрайнем лугу, они увидели монгольскую свадьбу. Монгольский сановник преподнес им кобылье молоко, а его женщины носили такие высокие головные уборы, что им приходилось пятиться, чтобы зайти в шатер. Там путники узнали, что Чингисхан уехал далеко на запад, воевать против хорезмского шаха Мухаммеда 11. Это значило, что им тоже предстоит путь в 3000 миль, чтобы добраться до «Повелителя Вселенной».