И вот восемь месяцев спустя, в мае, я снова оказался в Монголии, в том месте, откуда должна была начаться первая, пробная экспедиция, задуманная как подготовка великого верхового похода через весь континент, в Европу, который был намечен на следующий год. Ариунболд и его товарищи, получив двухнедельный отпуск, взяли на прокат полдюжины полудиких пони у местной общины и наняли в проводники местных пастухов-коневодов, чтобы те сопровождали их в дикой местности к северо-востоку от Улан-Батора. В тех краях Чингисхан, преследуемый как преступник, скрывался в молодости, собирая вокруг себя героев, с которыми потом пошел завоевывать мир. Таким образом я очутился рядом с немногословным, выносливым монгольским погонщиком — почти таким же, несомненно, как всадники из войска Чингисхана. Дампилдорж был невысокого роста и крепкого телосложения, скулы высокие, типично монгольские, а коротко остриженная голова настолько идеально круглая, что про себя я называл его «Голова-пуля». Наши маленькие лошадки шли тряско, а он как будто не ощущал неудобства, час за часом сидя в деревянном седле — скорее, даже стоя в коротких стременах, — словно ехал не верхом, а на автомобиле с амортизаторами. Ездить верхом он начал учиться раньше, чем ходить, и ноги его были, как стальные пружины; верхом он чувствовал себя намного увереннее, чем шагая по земле. Спешившись, он оказался таким неуклюжим и кривоногим, так тяжело ступал в своей войлочной обуви с толстой подошвой и загнутыми вверх носками, что напоминал заводную игрушку, — это заметное сходство усиливалось из-за длинного одеяния наподобие толстого халата с запахом, так называемого дээл, подпоясанного широким шелковым кушаком оранжевого цвета, и необыкновенным головным убором, отделанным голубым шелком и по форме напоминавшим купол мечети, — тоже будто кукольным. Дампилдорж и другие погонщики пообещали показать нам то самое место, которое, по легенде, всем монголам повелел вечно почитать Чингисхан.
Происхождение народа, к которому относился Чингисхан, до сих пор неясно. Их язык относят иногда к той же лингвистической категории, что и тюркские и тунгусо-маньчжурские языки, но даже такая классификация вызывает большие споры. Некоторые ученые полагают, что монголы происходят от диких воинственных племен, которых китайцы называли сюнну (хунну) и которые, по мнению некоторых специалистов, были как раз теми самыми гуннами, что вторглись в Европу под предводительством Аттилы в V веке. Но, к какой бы группе эти племена ни относились, культурные модели существования степных народов вполне известны. Уже в 400 году до н. э. китайские авторы писали о рыскавших у северо-западной границы Китая кочевых племенах, которые занимались скотоводством, жили в войлочных юртах и не имели письменности. Немногочисленные археологические данные свидетельствуют о том, что такой образ жизни они вели еще за тысячу лет до нашей эры, а возможно, и раньше.
Но временные племенные союзы носили слишком непостоянный характер и не сохранялись в течение срока, который позволил бы определенно говорить о том, что именно они были предшественниками монголов. В Центральной Азии возникали и рушились государства, создаваемые народами с непривычными слуху названиями, такими как жуаньжуань, тоба, уйгуры, чжурчжени и кидани, от которых произошли каракитаи, или «черные китаи», — это благодаря им в европейских языках появилось слово «Катай», обозначавшее Китай. Некоторые из этих народов говорили на монгольских наречиях, другие — на архаичных тюркских. Некоторые вели исключительно кочевую жизнь, но большинство все же строило столицы, которые располагались в благоприятных долинных местностях в центральных районах страны или у подножия крупных горных цепей.
Все это время монголы были малоизвестным, неприметным народом и оставались на периферии цивилизации. И даже в конце XII века монголы, строго говоря, были лишь одним из множества не особенно связанных друг с другом племен, которые китайцы собирательно называли меньву или та-та и воспринимали с большой настороженностью за их обыкновение совершать набеги на приграничные китайские районы и похищать детей, которых, по слухам, ассимилировали. Вопреки распространенному мнению, не все монголы жили в степях и занимались скотоводством. Некоторые обитали в лесах южной Сибири и были охотниками и собирателями, а про урианхаи — народ отчасти монгольский, отчасти тюркский — рассказывали, что они прикрепляют к обуви отполированные звериные кости и так быстро катаются по льду и снегу, что могут догонять птиц.
Читать дальше