Сергей Шапурко - Чайки за кормой

— Дэвись! Тетка в халате по улицам ходит! — тыкал пальцем в стекло Славик.

— Это — кимоно. Здесь так принято, — авторитетно заявил Брумбель.

— Ё-моё! Мы же по встречке едем! — крикнул бывший таксист, а ныне штурман Ниточкин.

— В Японии левостороннее движение, — продолжил выказывать свои знания капитан, чем, безусловно, упрочил свой авторитет.

— Николаич, а чего у них дома такие маленькие? — спросил Крошкин.

— Традиция такая. Излишества здесь не в почете.

— Чистота какая! У них что, праздник скоро?

— У них, в отличие от нас, всегда так, — ответил Яков Николаевич.

Микроавтобус въехал на территорию порта.

Пароход, на котором Брумбелю и его команде предстояло бороздить просторы мирового океана, выглядел жалко. Это был напрочь убитый портовый бункеровщик, видимо, не испытавший на себе даже косметического ремонта. Работавшие на нем до этого филиппинцы беспощадно относились к нему, мстя за свою маленькую зарплату.

Однако русский энтузиазм, помноженный на немалые для тогдашней России должностные оклады, сразу же начал приносить свои плоды. Экипаж разместился по каютам и тут же приступил к переделке судна на свой лад. Поскольку для всех это был первый рейс, в основном полагались на сообразительность.

Работа кипела, как смола в котле. К вечеру появился суперинтендант. Это был пожилой грек, много повидавший на своем интендантском веку. И всё же для него явилось шоком то, как много русские успели сделать за неполный рабочий день. Похвалив капитана, он определил работы, которые необходимо было выполнить до выхода судна в рейс. Потом он отвел экипаж в кафе, в котором им предстояло питаться до введения камбуза в строй.

— Ви хевнот мани, — сказал Николаевич, — фор ит.

— Ай ноу. Компани пэй, — ответил Мендес.

Также он выдал аванс по триста долларов на карманные расходы.

Интерьер кафе, в котором русские ужинали, был, мягко говоря, необычен. Настенные гобелены отображали исторические события, происходившие в Стране Восходящего Солнца. С потолка свисали разноцветные бумажные шары и всевозможные поделки из бумаги — оригами. На стенах красовались самурайские мечи и замысловатые шлемы воинов. Обслуга, одетая в кимоно, была очень приветлива.

Первым дощечки, играющие роль меню, взял в руки капитан. В иероглифах он ничего не понимал, и был вызван старший официант, который кое-как мог изъясняться по-английски. С его помощью был сделан заказ.

Традиционная японская кухня очень отличается от пищи европейской. В ней преобладают блюда из морепродуктов. Если про суши и сашими русские хотя бы слышали, то остальное стало для них истинным открытием. У японцев все шло в дело. Не только изысканные сорта рыбы, такие, как тунец, угорь и фугу, но и комбу — водоросль с морского дна. Ко всему этому добавлялись овощи: бобы, сельдерей, дайкон — и всё поливалось любимым японцами соевым соусом. Гарниром шел, естественно, рис.

Недоволен ужином был только Олег Скала, который не мог себе представить еду не в виде борща и пельменей.

Прошла неделя. Японская жизнь экипажа шла своим чередом. Боцман Славик, открыв для себя результаты перепроизводства островитян, обитал на свалках, откуда каждый вечер приносил мешками вполне хорошие вещи и работающую бытовую технику. Он уже забил своей добычей «малярку» на полубаке и теперь загромождал каюту. Всех оушенхоповцев он снабдил велосипедами, брошенными японцами на улице. Также в его «гараже» имелось и пять мопедов. Как-то он умудрился выведать, что мопед, стоящий на улице с ключом в замке зажигания, является выброшенным и его может забрать любой желающий.

Кок Витя Крошкин скупал всяческие безделушки на выданный Мендесом аванс. За границей он был впервые, и после российской серости начала 90-х Япония произвела на него глубочайшее впечатление. И его вполне можно понять.

Тот, кто думает, что Япония — это страна-загадка, глубоко заблуждается. Ничего загадочного в ней нет. Просто эти трудоголики с раскосыми глазами уже давно живут на другой планете. Они настолько обогнали всех остальных, что вряд ли кто-нибудь когда-нибудь их догонит. Вот и все.

Олег Скала, все еще чувствуя свою вину перед людьми, не покладая рук красил пароход. Аванс, полученный от грека, он с оказией отправил в родную Бычаловку на восстановление разрушенных им объектов. Японский колорит он совсем не понял и в город не ходил.

Вадик Сочинцев, поверхностно ознакомившись с механизмами судна, переключился на изучение Осаки. Посетив храмы Ситэнно-дзи и Сумиеси-тайся, площадь Тэмподзан и знаменитую улицу Тюоодори, он, полный впечатлений, надолго застрял в развлекательном центре «Фестивалгейт».