Сергей Шапурко - Чайки за кормой

Когда злой, как сто чертей, Михаил вышел на дорогу, его тут же сбил похожий на горбатый «Запорожец» автомобиль. Водитель объехал лежащего на мостовой Мишу и спокойно продолжил свой путь. Испытав такие коллизии, Балалайкин решил не придерживаться утреннего плана. Грязный, с болью в боку, разбитым коленом и слезящимися глазами, он побрел на судно. «Видно, не для меня вся эта экзотика», — грустно подумал он.

В то время, когда Миша, как побитая собака, возвращался на пароход, Андрей и Олег, отпросившись у Брумбеля, пошли на Бомбейский базар, чтобы приобрести сувениры.

— Ты что купишь? — спросил Мелкий.

— Не знаю пока. Там посмотрим, — уклончиво ответил Олег. Конкретных планов у него не было, но и на судне сидеть не хотелось.

— А я статуэтку шестирукой богини Кали куплю.

Придя на торжище, друзья растерялись. Они и представить себе не могли, каким огромным может быть базар. Тут же к ним подлетели торговцы, исповедующие активные методы продаж.

Мелкий и Скала, растерявшись от такого прессинга еще больше, даже взялись за руки. Индусы наседали. Андрей, отбиваясь от протягиваемой ему всякой ерунды, прокричал:

— Ноу мани! Нет у нас денег, дятлы!

Торгаши, зло насупившись, разошлись.

— Андрюха, пошли на судно. Ну ее к лешему, эту Кули.

— Кали, — поправил Мелкий. Тут он заметил симпатичную индуску, торговавшую чаем.

— Надо бы на судно чая взять. Хорошего, индийского, — сказал он и, подойдя к азиатке, спросил:

— Чаем торгуете?

Та английский знала и в весьма пространных выражениях подтвердила сей очевидный факт.

Мелкий начал неумело ухаживать. Скала стоял рядом и тосковал. После пятнадцатиминутной беседы Андрей знал, что девушку зовут Муида и что живет она одна тут же неподалеку.

Поскольку вечер вступал в свои права, торговля пошла на убыль. Муида закрыла свою лавку. Андрей, распаленный томными взглядами девушки, нес какую-то околесицу о сибирских лесах, но азиатка слушала его благосклонно. Чувствуя, что его не отвергают, Мелкий вызвался проводить ее домой. Муида согласилась. Скала, не знающий, куда себя деть, поплелся за парой. Изредка он гнусаво спрашивал:

— Андрюха, куда мы идем? Может, на судно пойдем?

— Идем пробовать чай. Нельзя же без пробы покупать. А на судно успеем. Выгрузка завтра утром заканчивается.

Возле двери Андрей остановился и обратился к Скале:

— Олежа, ты тут с полчаса погуляй, пока я чай протестирую.

— А это… я… как же?

— Я ж тебе говорю: погуляй. Я скоро.

Перед самым носом Скалы захлопнулась дверь. Он сел на стоящий рядом деревянный ящик и недоуменно проговорил:

— А чего меня чай пить не позвали?

Мелкий не появился ни через полчаса, ни через час, ни через два.

Вышел Андрей только под утро. Олег встретил его градом упреков.

— Ты что ж это делаешь? Мы же на судно опоздаем!

— Ничего, сейчас такси возьмем.

Но такси не было. На углу стояла одинокая повозка, в которой спал рикша.

Друзья растолкали работника общественного транспорта и приказали срочно везти их в порт.

Полусонный индус вез их крайне медленно.

— Опоздаем так! — занервничал Мелкий. — Спишет нас Николаич. Видишь, Олежа, какой рикша дохлый, невмоготу ему такого борова, как ты, везти. Помог бы ему.

Олег слегка посомневался, но вылез из тележки и, взявшись за длинный шест и отодвинув взмыленного индуса, сказал:

— Слабак! Смотри, как надо!

Скала попер тачку так, что затрещали колеса. Разжалованный индус на ходу вскочил в возок и тихо устроился возле Андрея — такой расклад его вполне устраивал.

Азиатская луна осыпала серебром весьма забавную картину. По притихшим улицам Бомбея русский кузнец на бешеной скорости пер бамбуковую тележку, в которой сидели довольный, как обожравшийся сметаны кот, его товарищ и мирно спящий индус-рикша.

123

Жизнь моряка — это вечное скитание. Меняются города, меняются страны. Самобытные народы сменяют друг друга. Природа то радует буйством красок, то пугает унылостью северных пустынь. Разная архитектура, разные языки, обычаи и уклад жизни стремглав проносятся мимо морских скитальцев, как будка сторожа мимо катающихся на карусели в городском саду. Напыщенная и гордая Европа сменяет наивную Африку, закомплексованная Латинская Америка — наглые Штаты, хитрая Азия — далекую Австралию. Судовой люд, уставший от океана, спешит на берег, покупает подарки домашним и мерит всё на свой лад. Впечатления от увиденного наслаиваются и вскоре перестают волновать. И только выйдя на пенсию, просоленный боцман незаметно смахнет слезу, вспоминая улыбку стройной мулатки, у которой он покупал дешевые бусы.