Жак-Ив Кусто - Жизнь на краю земли

Дно проливов архипелага богато жизнью, о чем свидетельствуют морская лилия (в верхнем углу), офиура (в нижнем левом углу) и морской паук (в центре).

«(Дата не указана.) Взгляд кауашкаров выражает неизменную грусть, неизлечимую печаль. Они в большинстве своем не то чтобы по-настоящему больны, но как будто постоянно подавлены. У них нет больше смысла в жизни. Кауашкары влачат свое существование, как ненужный груз. Целыми днями, присев на корточки, они смотрят на горы напротив. Или вообще ни на что не смотрят, устремив взгляд куда-то в пространство… О чем они думают, так глубоко уйдя в себя, безразличные ко всему окружающему, — не о безвозвратно ли миновавшем прошлом?

Предки кауашкаров жили без одежды в этом влажном и холодном климате. И тем не менее они были счастливы: у них были песни, ритуальные танцы, истории, которые они пересказывали, страсти, которыми они жили, шутки, которые они разыгрывали, даже ссоры, которые они улаживали. Кауашкары были свободны, они прекрасно обходились без вождей; проливы архипелага составляли их владения; одним словом, они были кочевниками моря, как туареги в Сахаре — кочевники пустыни.

А теперь, что с ними сталось теперь? Да, они превратились в оседлых жителей — но утратили свою душу. Одеты — но в лохмотья. Обуты— но в бесформенные башмаки. Благодаря одежде они узнали, что такое холод. Они еще плетут корзины для туристов, но сами пользуются старыми пластиковыми сумками… Они жили свободными на берегах бесчисленных островов и проливов — теперь живут в грязном лагере, как в тюрьме — или почти как в тюрьме. Они сами обеспечивали свое существование, рассчитывая только на щедрость моря, — теперь они зависят от туристов и выходцев с острова Чилоэ и архипелага того же названия (которые заселили остров Веллингтон наряду с другими многочисленными островами). Привычка попрошайничать прививается очень быстро. Кауашкары принимают все, что им дарят: картофель, свитер, шариковую ручку — все. Им все нужно. Вернее, они настолько нищи, что берут даже то, чем не пользуются. Это уже превратилось в рефлекс своего рода…

Но, отказавшись почти ото всего — кроме языка, — эти мужчины, женщины и дети сохраняют страсть к лодкам. Это последнее, что еще осталось у вымирающего племени, жившего морем, от прошлого. Они по-прежнему любят перемещаться по воде…

Конечно, теперь они не делают традиционных больших каноэ из дерева, да и нет среди кауашкаров ни одного человека, который успел бы застать времена, когда их еще строили. Сейчас индейцы просто покупают тяжелые деревянные шлюпки. Но по примеру предков дорожат ими, как зеницей ока. Они подолгу сидят в них, даже если в этом нет никакой надобности. Прямо в лодке иногда рождаются их дети и здесь же в лодке играют, еще до того как научатся ходить. Здесь-то они и становятся коренастыми, коротконогими и большерукими, то есть приобретают черты, свойственные их расе, — они ведь по-прежнему остаются гребцами.

Порой кауашкары без всяких видимых причин уходят в проливы на неделю, месяц, а то и два, как это делали их предки. Похоже, что их гонит в дорогу не столько необходимость, сколько какое-то смутное воспоминание о прошлом. Они уходят, взяв с собой немного масла, муки и оружие. Там они охотятся на тюленей и выдр; вернувшись, продают шкуры торговцам с Чилоэ за кусок мяса и щепотку табаку.

Если мы хотим получить хотя бы приблизительное представление о том, каким был этот народ в прошлом, то единственное средство для этого — пойти вслед за лодками кауашкаров, а также разговорить стариков, Для этого-то мы и должны изучить архипелаг.

В растительности этих островов есть что-то дьявольское. Так как беспрерывно идут дожди, все здесь буйно растет. Невозможно сойти на берег и пройти метров десять в глубь острова, не погрязнув по пояс во мху и болотистой почве, не запутавшись в переплетенных между собой деревьях, лианах и сгнивших ветках, прикрывающих невероятно мягкий растительный ковер. Здесь-то и начинаешь понимать, что в этих условиях кауашкары и родственные им племена могли жить только за счет моря и только на море. Даже сегодня почти нигде не встретишь ни жилья, ни тропинки. Единственным путем сообщения остаются проливы. И если, попав в этот лабиринт, вы потеряете лодку и не сумеете построить вместо нее какой-нибудь челнок, вас ждет верная смерть.