Жак-Ив Кусто - Жизнь на краю земли

Первая линька у морских слонов наступает в возрасте одного месяца: коричневато-серый густой и пушистый мех новорожденного сменяется коротким коричневым или серым волосяным покровом, характерным для взрослых особей. У взрослых слонов линька начинается чуть позже — в январе; и животные снова вынуждены выходить на сушу. В это время у слонов весьма жалкий вид: омертвевший кожный покров отслаивается кусками, как будто расходясь по швам. Чтобы унять довольно болезненный зуд, морские слоны отлеживаются в лужах грязи на берегу. Но если лужа слишком глубока, слоны оказываются как бы в ловушке: им уже не удается выбраться из нее; там они и погибают. Такое бывает редко, но все же бывает.

На развороте: Как все ластоногие, морские слоны приспособлены к жизни в море; грузные и неуклюжие на суше, в воде они становятся по-настоящему изящными.

Уровень смертности среди детенышей необычайно высок — более 50 %. Многие новорожденные, потеряв мать, — а это нередко случается в сумятице драк и спариваний — умирают от голода. Других давят распаленные страстью самцы. Третьи, растопив днем под собой лед, — если дело происходит в районах с суровым климатом — ночью вмерзают в эту лунку (на Вальдесе такого не случается). На слабых и больных нападают крылатые убийцы (гигантские буревестники, поморники). Когда в возрасте одного месяца молодые морские слоны попадают в воду, они могут стать добычей самых плотоядных из тюленей — морских леопардов (Hydrurga leptonyx). Но главный их враг — косатка (Orcinus огса), которая называется по-английски killer whale («кит-убийца»), — великолепный черно-белый дельфин, самый крупный и самый умный из всех дельфинов.

Если молодому морскому слону удастся избежать этих опасностей, а также не заболеть паразитарными болезнями, то в возрасте одного года он достигает уже 2 м в длину. Самка достигает половозрелости в два года, а самец — в четыре-пять лет. Самка живет не менее 10, а самец, возможно, и более 20 лет.

В Пунта-Норте нас очаровало зрелище прибытия морских слонов, их бурной любви, и мы посвящаем наблюдению за ними несколько дней подряд. Да и погода все еще хмурится, упорно не давая нам встретиться с гладкими китами.

Ги Жуа подносит микрофоны к хоботам морских слонов, чтобы записать их рев: теперь в архивах наших фонотек будут храниться бобины с записями оскорблений и вызовов на языке морских слонов. Колен Мунье и Франсуа Шарле снимают на кинопленку соперников, дерущихся за гаремы. Филипп и Бебер Фалько вместе с Домиником Сюмьяном и Франсуа Дельгадо пытаются отыскать самок-рожениц.

«Роды у морских слонов, — рассказывает Филипп, — по-видимому, столь же мучительны, как и у большинства самок, вынашивающих один плод. Лежа на животе или на боку, самка долго тужится, пока детеныш не появится на свет. Стоит только матери разрешиться от бремени, как тотчас же налетают птицы-стервятники и набрасываются на послед — предмет их яростных стычек. Малыш с трудом добирается до сосков. Когда же ему наконец удается схватить их губами, его мордочка как будто озаряется выражением живейшего наслаждения.»

Морские слоны — чудо Вальдеса, но не единственное: полуостров полон чудес, которые мы еще не успели открыть. Например, морские птицы. Чтобы получше с ними познакомиться, перебираемся на восточное побережье Вальдеса, в район между Пунта-Норте и Пуэрто-Вальдесом.

Это земля лагун и мысов, выходящая прямо в необъятные просторы Атлантики: если бы какой-либо мореплаватель отправился отсюда в путь, все время держа курс строго на восток, то он пересек бы не только Атлантический, но и Индийский океан в самой его широкой части, не встретив на своем пути ни материка, ни какого-либо острова до самой Тасмании…

Хотя идет дождь и дует ветер, пейзаж по-прежнему величествен. К темным скалам, влажным от морских брызг, подступают необозримые пространства песчаных дюн с поникшей скудной растительностью. В этих прибрежных районах обитают сотни морских птиц.

Вот над самыми волнами проносится большой альбатрос (Diomedea exulans) — розовый клюв, кремовые лапки и огромный размах крыльев: до 3 м 20 см от одного кончика крыла до другого… За ним появляется его сородич — чернобровый альбатрос (Diomedea melano-phris), а может, то был желтоклювый альбатрос (Diomedea cMororhyn-chos) или сероголовый альбатрос (Diomedea chrysostoma). Широкие серые крылья — примерно 2 м 80 см в размахе — приносят к патагонским берегам и гигантского антарктического буревестника (Macronectes gigart-teus). Здесь он встречает близкого родственника — субантарктического буревестника (Macronectes halti). Вот мимо капского голубка [18] Капский голубок, несмотря на свое название, принадлежит к отряду трубконосых, как и все перечисленные здесь альбатросы и буревестники, и никакого отношения к голубям не имеет. — Прим. ред. (Daption capensis) пролетает антарктический глупыш (Fulmarus glacialis). А вот пересеклись пути белоголового буревестника (Pterodroma lessoni) и шелковистого буревестника (Pterodroma mollis)…