Питер Мейл - Афера с вином

— Ты разговаривал с Софи? — спросил он. — У нее все в порядке?

— Очень даже в порядке. Она звонила вечером. Они с Виалем выпили в отеле, а потом он пригласил ее на обед в «Маленькую Ниццу». Отличный ресторан, его шеф только что получил третью мишленовскую звезду. Говорят, он творит чудеса с рыбой. Надо будет как-нибудь туда заглянуть. В общем, она сказала, что отлично проводит время. По-моему, ей нравится Виаль. Я ей пообещал, что, если будут проблемы, позвоню ночью, а если все пройдет хорошо — утром.

Перед выездом на трассу Филипп затормозил у автомата, чтобы заплатить за проезд. Вся широкая, ведущая на север дорога принадлежала им одним.

— Она славная девочка, эта Софи, — продолжил журналист. — Конечно, любит иногда покомандовать, но славная. Я ее раньше не слишком хорошо знал, ну, как бывает между двоюродными. Виделись несколько раз на свадьбах да на похоронах в строго официальной обстановке. В Америке, наверное, то же самое, non ?

Но Сэм не ответил. Распластавшись на сиденье и закинув голову назад, он брал реванш за две бессонные ночи. Дальше Филипп ехал молча и в тишине предавался приятным мечтам о том, как поедет в Лос-Анджелес брать интервью у Дэнни Рота. Калифорния влекла и манила его, как и многих французов. Такое удивительное место. Серфингисты, крутые байкеры «Ангелы ада», квадратные помидоры, киты, страшные пожары, оползни, грандиозный прибой, Сан-Франциско, Голливуд — в таком месте может случиться все что угодно. У них ведь даже губернатор из Европы.

В Эксе Филипп свернул с трассы на узкую дорогу, ведущую в Ронье и далее в Люберон. Он уже давно не заглядывал в эти места и теперь был поражен тишиной и безлюдьем, особенно странными после вечного шума и толчеи Марселя. Даже ночь здесь, казалось, была гораздо темнее, чем в городе. Миновав сонные деревушки Кадене и Лормарен, он двинулся вверх по горному серпантину, который, одолев гору, должен был привести его на север Люберона. Дорога была такой узкой, а скалы подступали так близко, что он ехал словно в извилистом туннеле. И темнота сгустилась здесь еще больше. Казалось, на тысячи километров вокруг нет никакого жилья. Неподходящее место для поломок двигателя. Сэм продолжал невозмутимо похрапывать.

Он проснулся, едва не свалившись с сиденья, когда машина свернула с асфальта на избитую проселочную дорогу, ведущую прямо к порогу дома. Филипп выключил двигатель, но оставил гореть фары. Он остановился у старого колодца, от которого осталась только полуразрушенная круглая стена из камня и покореженная металлическая рама со свисающим обрывком ржавой цепи. После долгого чесания затылка и красочных проклятий Филипп все-таки нашел спрятанный под камнем пятнадцатисантиметровый ключ от парадной двери.

Они вошли в дом, и с помощью еще одной порции ругани ему удалось отыскать среди гирлянд паутины электрический щит и рубильник. Пыльная сороковаттная лампочка тускло осветила середину комнаты.

— Voilà! Добро пожаловать в наш фамильный замок, — провозгласил Филипп и, смахнув с носа паутину, похлопал Сэма по плечу. — Хорошо поспал?

— Как дитя.

Сэм в самом деле чувствовал себя на редкость бодрым, как всегда бывало после хорошо сделанной работы. Следом за Филиппом он обошел ряд маленьких, пыльных комнат с низким потолком, совершенно пустых, если не считать старого трехногого стула и задвинутого в угол поцарапанного стола.

— А куда делась мебель?

Филипп остановился в комнатушке, когда-то, видимо, служившей кухней, а сейчас абсолютно голой. Лишь в камине лежало провалившееся в трубу птичье гнездо, да на стене висел выцветший календарь пожарной части Кавайона за 1995 год.

— А, мебель… Тут была пара недурных вещиц. Но стоило положить старушку в гроб, как родственнички явились на грузовике и все вывезли. Странно, что лампочки оставили. Наверное, до сих пор решают, кому что достанется. Но, слава богу, погреб они увезти не могли.

Он толкнул низкую дверцу в углу и щелкнул выключателем, отчего кинулись врассыпную все обитатели погреба.

— Надо будет привезти крысиного яду, а то они сожрут этикетки. Говорят, им нравится старый клей.

Предприимчивые родственники Филиппа не обошли вниманием и погреб, а потому в нем не осталось ни единой бутылки. После величественного подземного дворца Ребуля он казался очень скромным: несколько каменных ступенек, полки, сколоченные из старых досок, плесень на стенах, да жидкий слой гравия на земляном полу. Зато прохладно, влажно, заметил Филипп, и, главное, никому не придет в голову искать здесь коллекцию вина стоимостью в три с лишним миллиона долларов.