Григорий Федосеев - Мы идeм по Восточному Саяну

Чем выше, тем круче становился подъем. Кустарник редел, кучился. Под ногами, не выдерживая тяжести, рвался тонкий растительный покров, обнажая скользкую от сырости поверхность скалы. Все чаще на глаза стали попадаться лишайники и мхи.

Через три часа мы с трудом выбрались на первую террасу. Ноги устали и потеряли упругость. Плечи горели от лямок. Пот одолевал всех — это признак слабости. Присели передохнуть. Курящие сразу достали кисеты и, не торопясь, с наслаждением, понятным только им. стали закручивать цыгарки. Теперь все курят только свой табак, причем экономно, некоторые с примесью бадана. Для курцов наступают горькие дни. Запас махорки и на лабазе небольшой.

С нами на верх террасы поднялись несколько кедров и как бы в недоумении остановились у самого края излома. Все они маленькие, кривые, с обнаженными корнями и с тощими кронами, обращенными на полдень, согнулись в покорном поклоне белку. Они образуют верхнюю границу леса, которая здесь проходит на высоте 1500 метров. Одинокие деревья, еще более жалкие, виднелись впереди. Они не растут, а стелются, прильнув к шероховатой поверхности холодных скал, не смея поднять своих измятых вершин. Эти кедры напоминают собою разведчиков, пытающихся тайно проникнуть в царство мрачных курумов, чтобы поселить там жизнь.

Черная россыпь террасы украшена сложным рисунком разноцветных лишайников. За ней снова начался крутой скалистый подъем, местами прикрытый пятнами рыхлого снега. И тут мы видели карликовую березу да на редкость красивые ивы с бархатистыми листьями, у которых верхняя сторона окрашена в зеленый цвет, а нижняя в светлопепельный. Березки растут отдельно от ив, плотно прижавшись друг к другу, как бы понимая, что гак, обнявшись сообща, легче удерживаться на крутизне.

За второй террасой крутизна смягчалась. До подножья белка оставалось километра три сравнительно доступного подъема. Здесь нет скал, все сглажено, затянуто россыпями да небольшими пятнами тундры. Топкие чашены, из которых берут начало многочисленные ручейки, местами завалены пожелтевшим снегом. На отопретой почве уже зеленеют альпийские лужайки. Но на них еще мало цветов. Редко увидишь оранжево-красный огонек или бледножелтую фиалку. Сюда проникает черемша — очень распространенное и приспособленное растение Саяна. Она хорошо чувствует себя на дне долин, где встречается всюду в травостое, на очень крутых склонах гор, главным образом солнцепеках, и растет даже в подгольцовой зоне. Еще не успеет растаять снег, а уже черная земля ощетинится зеленой черемшой.

Отряд медленно и тяжело продвигался по водораздельному отрогу. Далеко позади осталась тайга, зеленые лужайки, топи. С трудом пересекли очень узкую седловину, срезанную с боков скалистыми обрывами. Впереди — снежные поля, подпирающие белок. Идти по снегу легко, и мы взбираемся на верх отрога. Теперь перед нами открылась подгольцовая зона. Всюду выступы скал, напоминающие полуразрушенные минареты, серые потоки россыпей, сбегающие длинными языками на дно узких лощин, контуры глубоченных цирков да гладко отполированные лавинами откосы, под которыми лежали остатки совсем недавних обвалов. Все здесь голо, разрушено, измято и сброшено в глубину провалов.

Отвесные стены скал, крепко спрессованный снег и толстый слой мха, покрывающего россыпи, оберегают на последнем подступе грозные вершины Фигуристых белков. Попробуй подступись, — говорит их вид. Но мы упорно ползли вверх. Опасности подстерегали всюду. То под ногами рвется мягкий ягель, и если не успеешь схватиться за выступ или куст, сползешь вниз. То камень, за который ухватишься, чтобы удержать равновесие, сорвется. Еще труднее взбираться по снегу, непосредственно примыкающему к вершине. Зимние ветры так отполировывают его, что поверхность делается скользкой, как лед.

Из-за ближайших гольцов стал вырисовываться горизонт. Показалась первая вершина Фигуристых. Еще с полчаса карабкались по уступам почти отвесной стены, пересекли последнюю седловину с миниатюрным цирком и, передохнув, начали штурм белка.

Из-под ног срывались камни. Они с шумом скатывались в бездну, увлекая за собою сбитые ими обломки. Руки с трудом удерживались за карнизы. То приходилось нагибаться, чтобы пролезть под нависшей над пропастью скалою, то ползти на четвереньках. Все здесь круто и предательски неустойчиво. Нужна большая осторожность, чтобы не упасть или не быть сбитым сорвавшейся глыбой. А внизу грохотали потоки камней, недовольно ворчали скалы, на дне цирка не смолкало эхо.