Эжен Фромантен - Одно лето в Сахаре

Еще в начале своего пребывания в Париже Эжен познакомился с художником-ориенталистом Шарлем Лаббе, семья которого жила в Алжире, в городе Блида, расположенном недалеко от побережья. А в начале 1846 года Лаббе предложил Эжену съездить туда с ним по случаю одного семейного торжества, которое должно было состояться в марте того же года. Повторять приглашение не пришлось: Фромантен высоко ценил заморские акварели Лаббе, а кроме того, его внимание уже давно привлекали восточные мотивы картин Эжена Делакруа, Александра Декана, Проспера Марийя. Его манили наполненные солнцем пейзажи, поэзия экзотических странствий, а возможно, и смутная надежда найти там свою собственную тему.

Предчувствие его не обмануло: Алжир стал для него настоящей и самой главной художественной школой. Уже в одном из первых своих писем оттуда он высказал мысль, что, несмотря на работы предшественников, Восток еще только предстоит открыть в живописи. Его восхищало все: необъятные просторы равнин, горы, растительность, но прежде всего люди. Особенно его поразила печать достоинства, которой, казалось, были отмечены буквально все арабы, сколь бы жалки ни были покрывающие их лохмотья и рубища.

Первое путешествие в Северную Африку, осуществленное тайком от семьи, длилось чуть больше месяца. За путешествием последовала лихорадочная работа: Эжен стремился выразить в рисунках и картинах необыкновенные впечатления, полученные в Северной Африке. Главным его приобретением в этот месяц было ощущение внутренней свободы. Теперь он был вправе рисовать реальный Восток без риска впасть в подражательство. Все это явилось предпосылкой для необыкновенного прилива творческой энергии. «Не знаю, может быть, я и заблуждаюсь, — писал он в одном из писем отцу, — только мое путешествие, новая направленность моих мыслей, великолепный урок, полученный мною в этой стране интенсивного света, ярких красок и громадных форм, прогресс в моей работе, становящийся все более заметным с каждым днем, — все это рождает во мне новый порыв, стимулирует меня и придает мне силы» [1] Е. Fromentin. Lettres de jeunesse. P. 1909, с. 182. . Проведенная в марте 1847 года выставка, где фигурировали три картины Фромантена, ознаменовала если не триумф, то весьма успешное его вступление в цех художников.

Именно тогда же Фромантена начала преследовать мечта вернуться в Алжир на более длительный срок, который позволил бы не только собрать материал, но и прямо на месте «добиться прогресса». Реализовать этот новый замысел ему удалось в октябре 1847 года. И снова неподдельное восхищение материалом, который ему подарила судьба. «О, великолепная страна! Великолепный, особенный народ!» [2] Там же, с. 270. . Зимой, правда, путешественнику пришлось испытать сильное разочарование: обильные дожди практически не давали возможности работать, что явилось причиной более глубокого продвижения на юг, в Сахару, но иным маршрутом, чем тот, который описан в появившейся пять лет спустя книге. На этот раз путь лежал сначала на восток по далеко не безопасному в это время года морю, а затем через Константину и Бискру. Поездка оказала на Фромантена благотворное действие. «Сейчас, — писал он, — я в большей мере являюсь художником; чем когда бы то ни было. Мир пустыни снизошел на меня» [3] Там же, с. 330. .

Путешествие завершилось в мае 1848. года. По возвращении во Францию ему снова пришлось пережить затянувшийся на несколько месяцев кризис взаимоотношений в семье, возникший из-за еще одной, самой настойчивой, но одновременно и последней попытки родителей отвратить его от карьеры художника. Выставка 1849 года, где были представлены новые алжирские полотна, окончательно санкционировала признание мастерства, таланта и авторитета Фромантена. Только этот успех еще отнюдь не гарантировал материального благополучия. Картины продавались дешево, денег не хватало, даже когда он жил один, а после женитьбы в 1852 году денежные затруднения еще более усугубились. К тому же и природа Франции не слишком часто жаловала его вдохновением. Ему нужны были новые сюжеты, но того же типа, к которому он уже успел приучить публику, поскольку новые темы могли бы отпугнуть покупателей, а это грозило катастрофой. И опять мысли его обратились к Африке.

В октябре 1852 года он снова отправился в Алжир, на этот раз с женой. В течение некоторого времени его резиденцией был Мустафа, пригород Алжира, превратившийся впоследствии в один из районов столицы, затем он переехал в Блиду и наконец отправился в глубь страны, за Атласские горы, отделяющие и защищающие плодородную, ласковую приморскую равнину от суровой Сахары. Именно это путешествие, хотя и с включением нескольких реминисценций прошлого, дало ему основной материал для двух замечательных книг: «Одно лето в Сахаре» и «Год в Сахеле». События второй книги как бы обрамляют поездку в Сахару, длившуюся с мая по август. Фромантен стал первым художником, забравшимся так далеко в глубь Алжира. Это путешествие явилось своего рода поиском абсолюта. Необходимо было удостовериться, что для него, художника, в Алжире больше нет тайн, что он может жить и работать даже в выжженной пустыне, причем в самый жаркий сезон, когда температура в тени достигает днем 60°.