Дэвид Эттенборо - Мадагаскарские диковины

Через час показался мост — роскошное сооружение из стальных ферм. Мы смотрели на него, не веря своим глазам. По мосту шла узкоколейка, а по обоим берегам реки раскинулись плантации сахарного тростника. Видимо, мост был построен сахарной компанией для своих нужд, и мы могли лишь горячо одобрить такую инициативу. Пятьдесят метров машина катила по гладкой поверхности моста — волшебное ощущение, забытое с утра, когда машина свернула с шоссе. В восемь вечера, после четырнадцати часов безостановочной езды, экспедиция наконец-то въехала в Мициндзу.

Селение оказалось значительно большим, чем мы предполагали. Дом для приезжих стоял в самом центре. Мы подрулили прямо к веранде и, шатаясь от усталости, поднялись по ступенькам.

Побеленную стену холла украшала огромная, неумело нарисованная, но зато ярко раскрашенная карта Мадагаскара. МИЦИНДЗУ на ней было выписано такими крупными буквами, что его смело можно было принять за столицу. В глубине виднелась длинная стойка бара, густо уставленная разнообразнейшими напитками. Стена над баром была искусно декорирована рыболовными сетями, в которых «запутались» несколько чучел маленьких крокодилов с красными пастями, крупные раковины и высушенная морская звезда. За стойкой, освещенной парафиновой лампой, сидел с огромным бокалом в руке маленький, похожий на гнома человек в надвинутом на глаза тропическом шлеме. Несмотря на морщинистое лицо и костлявые руки, ему вряд ли было больше тридцати. Когда мы подошли, он встал и пожал нам через стойку руки.

— Савва Гвинтонис, — представился он высоким, чуть хрипловатым голосом.

Мы тоже назвались. Наливая в кружки холодное пиво, он выяснил, что двое из нас — англичане.

— Браво, — сказал он, — я говорю англиски.

Порывшись под стойкой, он вытащил замусоленную книжечку и начал торопливо листать страницы. Найдя нужный текст, он откашлялся, осветился счастливой улыбкой, набрал побольше воздуха в грудь и четко произнес:

— Приветствую вас. Надеюсь, вы совершили приятную прогулку.

К счастью, смысл фразы не дошел до Жоржа, лицо которого и так было мрачнее тучи, поэтому я вежливо поблагодарил хозяина за заботу, заметив, что, по правде говоря, день оказался не столь приятным, как нам бы хотелось. Я объяснил, что мы приехали из Махадзанги и хотим посетить озеро Кинкони.

— Кстати, вы не видели там фламинго? — осведомился я.

Савва порылся в словарике:

— Очень сожалею, но боюсь, что нет. — И после паузы добавил с вдохновением: — Тише едешь — дальше будешь.

Похоже на то… Тем не менее, проделав весь этот кошмарный путь, обидно было возвращаться в Махадзангу, даже не взглянув на озеро. Мы договорились, что оплатим счет сегодня вечером, а завтра, до зари, отправимся на озеро. Времени было мало, учитывая большой крюк, который придется сделать по пути назад.

Наутро мы вновь оказались перед классической проблемой: куда ехать? Спросить дорогу на Кинкони было не у кого. В темноте двинулись наугад по направлению, почему-то показавшемуся нам самым верным. Когда солнце поднялось, мы увидели, что едем по холмистой равнине, где росли необычного вида пальмы — с длинными, свернутыми в трубочку листьями. Озера не было и в помине. Похоже, мы заехали не туда. Жорж жаловался на плохое самочувствие, поэтому, оставив его в машине, мы пошли на разведку. Я залез на самое высокое дерево и оглядел в бинокль округу. Нигде не было даже намека на серебристое мерцание, которое выдавало бы присутствие воды.

Мы побрели назад к «лендроверу», чтобы сообщить эту невеселую новость Жоржу. Тот сидел на земле с выражением мрачного торжества на лице.

— Я говорил, не надо было ехать! — воскликнул он, тыча пальцем под машину.

Стальная рама, на которой крепится кузов, треснула посредине. Наш «лендровер», вконец измученный вчерашней ездой, грозил вот-вот разломиться надвое… Положение становилось не просто печальным, а по-настоящему серьезным. Попытка проделать обратный путь через глубокие русла высохших рек неизбежно приведет к полному выходу автомобиля из строя. Хотя бы кое-как добраться до дома приезжих, но и это теперь казалось проблематичным.

Включив мотор, мы двинулись назад черепашьим шагом, с превеликой осторожностью переваливая через малейший бугорок и объезжая каждую выбоину. Я лихорадочно перебирал в голове варианты возвращения в Махадзангу. Идти пешком? Но одна аппаратура тянула пятьдесят килограммов. Единственно разумным казалось следующее: один из нас добирается по короткой дороге (восемьдесят километров) до Махадзанги, переправляется на пароме и уговаривает владельца аварийного грузовика приехать в Мициндзу, чтобы починить «лендровер» или взять его на буксир.