Дэвид Эттенборо - Мадагаскарские диковины

Я смотрел на них, оцепенев, словно в столбняке. Было ясно, что вчерашний пастушонок абсолютно точно понял, зачем мы рыскали по пустыне, и передал весть в деревню; не менее очевидным был и тот факт, что представление о зоркости моего глаза оказалось сильно преувеличенным. Поистине и слепой сумел бы выудить из песка три кусочка скорлупы, если женщина на том же месте за пару часов собрала, по самым скромным подсчетам, пятьсот обломков!

Я рассыпался в благодарностях и вручил ей подарок. Она снова коснулась лба в знак признательности и грациозно зашагала прочь. Такая походка, такая поразительная стройность бывает только у тех, кто с детства привык носить тяжести на голове.

Жорж и Джеф тоже успели проснуться и вылезти из палатки. Полюбовавшись грудой сокровищ и еще раз потрогав скорлупки, дабы убедиться, что это не мираж, мы занялись приготовлением кофе. Но не успел вскипеть чайник, как явилась вторая женщина. И тоже принесла полную корзину осколков.

— Слава богу, паренек не понял твоего французского, — сказал Джеф. — Ты ведь готов был предложить ему пять франков за каждую скорлупку, и сейчас мы были бы уже полными банкротами.

В самом деле, местность оказалась куда урожайней, чем я предполагал. Теперь мы пытались объяснить деревенским жителям, что осколки нам больше не нужны, но остановить поток было уже невозможно. Что ни час, прибывала свежая порция, и к концу дня груда под молочайным деревом выросла до полуметра. Это само по себе служило неоспоримым доказательством того, сколь многочисленны были эпиорнисы В прошлом. Скорлупа птичьих яиц состоит из извести, но, как правило, она не толще бумаги и легко крошится, превращаясь в пыль. У яиц эпиорнисов скорлупа очень толстая и ломается с трудом. Поколения птенцов эпиорнисов, вылупляясь, разбивали яйца и оставили огромное число их осколков по всей округе.

Поначалу я мечтал найти хотя бы один-два кусочка. Это казалось невероятно трудной задачей. Теперь, когда их было полным-полно, мне захотелось большего. Конечно, я понимал, что шансов найти яйцо с неповрежденной скорлупой слишком мало — ведь целыми оставались лишь редкие бесплодные или испорченные яйца, да и те за несколько веков вряд ли могли уцелеть. Но женщины приносили нам относительно маленькие кусочки, а мне хотелось заполучить по-настоящему крупный обломок, по изгибу которого можно было хотя бы приблизительно судить о размерах «исходного» яйца.

На следующий день мы с Джефом решили вести поиски порознь, чтобы охватить большую территорию. Теперь мы уже точно знали, что надо искать. И действительно, осколки попадались часто. В лагерь я возвращался с отвисшими карманами; правда, все скорлупки были крошечные. Недалеко от нашего становища я увидел Джефа: он сидел на дне свежевырытой глубокой ямы — только макушка маячила над бруствером выброшенного из нее песка. Он здраво рассудил, что, коль скоро не удалось найти вожделенный крупный кусок на поверхности, надо заняться интенсивными поисками в каком-нибудь одном многообещающем месте, а затем сложить дюжину осколков. Если они были частью одного яйца, их можно подогнать друг к другу. Идея оказалась блестящей: Джеф с гордостью продемонстрировал мне четырнадцать кусочков, обнаруженных в радиусе примерно одного метра. Мы отмыли их, забрались в палатку и начали складывать. Только два подходили друг к другу…

Мы занимались поисками третьего подходящего фрагмента, когда появился мой старый знакомый — полуголый пастушок. Все с тем же безучастным видом он тащил на спине пыльный узел. У палатки мальчик свалил свою ношу наземь и развязал узел. Там лежало штук двадцать обломков: одни — довольно маленькие, другие — размером с блюдце, раза в два больше тех, что попадались нам раньше. Жоржа в лагере не было, он выискивал своих птиц, поэтому я попытался расспросить мальчика сам. Где он собрал эти осколки — в разных местах или в одном? Ответа не последовало. Я щедро заплатил пареньку, и он, не произнеся ни слова, не улыбнувшись, зашагал к своим козам, оставленным у колодца.

Мы разложили скорлупки на песке «лицевой» стороной кверху и стали изучать их. Это напоминало игру-головоломку. Правда, когда собираешь настоящую головоломку, то по крайней мере знаешь, что все лежащие перед тобой кусочки должны пойти в дело и от тебя требуется только правильно сложить их. Наша задача была потруднее, но зато гораздо увлекательнее. Что представляли собой лежащие перед нами кусочки — фрагменты одного яйца или нескольких? Достаточно ли их, чтобы сложить нечто целое?