Леонид Родин - Путешествие в тропики

Наше судно сильно снизило скорость хода. Потом спустился туман, и мы вовсе потеряли из виду «Сибирякова». Пришлось перекликаться с ним гудками. Так и шли за ним по звуку. Каждую минуту «Грибоедов» давал длинный гудок, и каждую минуту доносился до нас такой же гудок с «Сибирякова». Это не случайно. По морским правилам, корабль, двигаясь в тумане, каждую минуту дает продолжительный гудок. Если же судно в тумане ложится в дрейф, то есть совсем останавливается, то капитан обязан давать два длинных гудка через каждые две минуты.

Гудок у нашего «Грибоедова» очень сильный. От басовитого, низкого рева как-то мелко дрожали переборки в каюте, и спать при такой «музыке» с непривычки было не очень-то приятно.

Мы то шли вперед самым малым ходом, то совсем останавливались.

Настало утро, но оно не принесло перемен. Над морем по-прежнему висел плотный тяжелый туман, мы попрежнему перекликались с «Сибиряковым». Ледяные поля то и дело преграждали нам путь, и лишь коричневатый грязный цвет льда напоминал нам, что мы не в Арктике, а в водах Балтики, на подходах к проливу Зунд.

Прошли еще сутки, прежде чем мы, на этот раз окончательно, выбрались на чистую воду. Это уже было у самой южной оконечности Скандинавского полуострова, в виду шведского порта Треллеборг. Наш верный проводник «Сибиряков», вызволивший нас из ледяного плена, описал большую дугу, дал три прощальных гудка и пошел назад, к родным советским берегам, которые мы покинули надолго.

«Грибоедов» стоял перед входом в узкий пролив Зунд, соединяющий Балтийское море с Северным. Но теплоход не пошел в пролив, а отдал якорь на внешнем рейде Треллеборга. Нам нужен был лоцман для прохода через пролив, и об этом «Грибоедов» известил порт специальным сигналом, поднятым на мачте.

Наш капитан, Владимир Семенович Гинцберг, который все эти дни почти не покидал мостика, теперь впервые мог посидеть с нами в кают-компании. Он рассказал нам за ужином, что плавание в проливах, соединяющих Балтийское море с Северным, чрезвычайно трудно и опасно. Это может показаться невероятным, — проливы на протяжении многих столетий изучены моряками разных стран до мельчайших подробностей, да и берега совсем рядом, рукой подать. Но именно берега более всего и страшны моряку в непогоду. В бурю каждый капитан предпочитает быть в открытом океане, где нет ни мелей, ни подводных камней, ни прибрежных скал.

Проход через Зунд затруднялся для нас еще и тем, что в узком и без того проливе для судов были проложены еще более узкие проходы. Надо было точно придерживаться этих проходов, иначе судно могло попасть на мины, расставленные немцами во время войны и в том году еще не вытраленные. Поэтому капитан «Грибоедова» особым сигналом запросил из порта кроме лоцмана новейшие карты пролива.

Лоцманский катер со специальным флагом на мачте подошел к борту «Грибоедова» вскоре после того, как был поднят сигнал. Лоцман по штормтрапу — веревочной лесенке с деревянными ступеньками — ловко поднялся на борт, вручил капитану пакет с картами и, пробыв минут десять, отправился на другие суда, которые стояли на рейде вокруг нас с такими же сигналами.

На рейде Треллеборга мы заночевали. Вечером мы наблюдали редкое в этих широтах весной северное сияние. Вначале оно предстало в форме гигантского пламени свечи. Пламя было бледнозеленым и стояло в небе, обращенное острым языком вверх, к зениту. Потом наметилась широкая дуга, протянувшаяся через небосвод с запада на восток и опиравшаяся на горизонт; яркость всё время менялась, стали появляться красные лучи; они то росли, то гасли и возникали вновь. Сияние как бы дышало. Спокойная поверхность моря отражала свет.

Наутро лоцман повел через пролив караван из пяти судов. Наш теплоход шел в голове каравана, так как лоцман был у вас на борту. Лоцманы всех портов очень любят водить советские суда: гостеприимство наших моряков хорошо известно повсюду.

Погода на этот раз выдалась прекрасная — солнце, легкий ветерок. Мы прошли крупный торговый город Швеции Мальме, а вскоре слева по ходу обрисовался Копенгаген — столица Дании.

Копенгаген лежит на низком плоском берегу острова Зееланд, и нам издали вначале казалось, что собор, ратуша и другие крупные здания торчат прямо из моря. Город был виден очень долго.

В Хельсингборге лоцман сошел с «Грибоедова». Здесь самое узкое место Зунда: всего две-три мили отделяют шведский городок Хельсингборг от городка Хельсингёре на датском берегу. Миновав эту узость, «Грибоедов» вышел в широкий пролив Каттегат. Так вот он, этот Каттегат, который мы в школе так часто путали со Скагерраком!..