Тур Хейердал - Древний человек и океан

Большинство ученых и поныне находится во власти этого подхода. Изоляционисты готовы признать крайний диффузионизм, покуда это не касается Америки. Те самые исследователи, которые отказываются верить, что американские аборигены могли пройти по ветру 600 миль от Эквадора до Галапагосских островов, допускают 8000-мильное плавание малайских аборигенов против течений и ветров до крохотного острова Пасхи, только бы они остановились тут и не дошли до Америки. Стремление изолировать Америку зашло настолько далеко, что Полинезию относят к Старому Свету, хотя европейцы открыли ее после Америки и все этнологи считают ее последней обширной областью земного шара, заселенной человеком. Если исходить из категорий Нового Света, Полинезию следовало бы называть Новейшим Светом.

Люди, почитающие Галапагосы недоступными для американских плотов, а остров Пасхи досягаемым для азиатских каноэ, пренебрегают уроками истории. Через каких-нибудь два года после завоевания испанцами Перу епископ Берланга, прибыв из Европы, натолкнулся на острова Галапагос, потому что незримые течения подхватили его и увлекли в океан, когда он шел каботажем вдоль эквадорского побережья. На таком же удалении от Азиатского материка, Японии и Малайского архипелага лежат Марианские острова с островом Гуам. Однако эта группа оставалась неизвестной как ближайшим восточным цивилизациям, так и европейским колониям на Филиппинах, покуда Магеллан, идя со стороны Южной Америки, не привел к Гуаму свои три корабля еще до того, как Писарро дошел до Перу. Перед тем Магеллан сам провел пять лет на Малайском архипелаге, но ему пришлось отправиться в Южную Америку, чтобы открыть Гуам.

Кто не смотрел самолично на тихоокеанское полушарие с борта малого судна, не испытал на себе, как весь мир сводится к нескончаемым горизонтам океана без троп и дорожек, где острова с атоллами вроде бы и вовсе не существуют, покуда случай не подставит какой-нибудь из них прямо по курсу, тому ничего не стоит впасть в заблуждение, шутя перескакивая с острова на остров по цепочке названий, которые жмутся друг к другу на маленькой безжизненной карте, такой далекой от действительного, огромного, вращающегося тихоокеанского полушария, равного всем остальным океанам и материкам, вместе взятым. На бумажном океане большинство тихоокеанских островов группируются возле Азии, тогда как на американской стороне, когда скачки с острова на остров поневоле прекращаются при достижении острова Пасхи, — пустота. На самом же деле живой океан пересечен широким морским «конвейером», который охватывает все эти острова, как бы отодвигая их от Азии и — о чем отчетливо свидетельствует история — приближая чуть ли не вплотную к Мексике и Южной Америке.

На карте от Эквадора до Галапагосов куда как далеко, в действительности же так близко, что на них тотчас наталкивались каравеллы, отнюдь не занятые поисками новых земель, а намеревающиеся идти вдоль эквадорского побережья. Бесплодные, безводные Галапагосы не были заселены испанцами, которые, подобно аборигенам южноамериканского приморья, предпочитали более плодородные прибрежные и внутренние области Эквадора и Перу. Однако первая же археологическая разведка поросших кактусами островов показала, что они отнюдь не оставались без применения в доиспанские времена. Судя по всему, моряки из Эквадора и Перу приходили сюда ловить рыбу, охотиться на черепах и игуан, возможно, и выращивать хлопчатник. О достаточно частых независимых визитах можно судить по многочисленным черепкам поддающейся определению керамики, происходящей из обширной области, которая простирается по меньшей мере от района Гуаякиля в Эквадоре до Касмы в перуанском приморье, расположенной в 800 км южнее. О хронологии визитов говорит тот факт, что разные типы керамики привязываются к разным периодам на континенте; наиболее древние — к культуре приморская Тиауанако. Найденное при раскопках меловое пряслице может служить ответом на вопрос, почему обнаруженный ботаниками на Галапагосах хлопчатник принадлежал к 26-хромосомной разновидности, искусственно выведенной представителями древних американских цивилизаций.

Остров Кокос представляется не менее доступным и удобным для древних мореплавателей, ходивших между Эквадором и Месоамерикой до появления Писарро. При этом мы, европейцы, были настолько уверены, что нас никто не мог тут опередить, что этнологи и ботаники дружно предположили, будто кокосовый орех на остров принесло волнами либо из тропической зоны Америки, либо из Полинезии, смотря по тому, какую из этих областей они признавали исконной родиной полезной пальмы, неизвестной в диком виде. Вплоть до нашего визита в 1956 г. никому не приходило в голову самим удостовериться, как обстоит дело теперь; между тем в наши дни на острове почти не осталось кокосовых пальм. Тропический лес вновь занял всю площадь, и немногие пальмы, уцелевшие на внутреннем плато, могли быть посажены только человеком, который поднялся по крутым скалам и расчистил в дебрях участки для возделывания. Огромный труд по превращению гористого, покрытого влажными лесами острова в кокосовую плантацию явно превосходил собственные потребности тех, кто этим занимался; несомненно, орехи предназначались для снабжения свежим питьем и провиантом аборигенных судов, ходивших в Панаму.