Уильям Бакли: Австралийский робинзон

Возможно, некоторые читатели этой книги сочтут, что автор злоупотребляет короткими примитивными фразами, что его рассказ очень проигрывает от такого стиля. Предвидя это, считаю своим долгом предупредить, что герой, о чьих приключениях пойдет речь ниже, не умеет ни читать, ни писать.

Задавая ему наводящие вопросы, я с огромным трудом восстанавливал события его жизни в хронологической последовательности, без чего трудно было бы в них разобраться.

Я надеюсь, это обстоятельство будет принято во внимание критиками.

Что касается содержания книги, то его достоверность не вызывает у меня сомнений. Уильям Бакли, от имени которого ведется повествование, уверял меня, будто в его рассказе нет даже частицы вымысла. В этом убеждал меня и мой личный опыт. Я несколько лет провел среди туземцев Австралии, а еще раньше наблюдал жизнь обитателей многих далеких стран в других частях света.

По-видимому, именно это обстоятельство побудило нашего героя обратиться ко мне с просьбой написать о его жизни. С тех пор прошло немало времени, пока мы смогли практически приступить к делу. Обоим было недосуг.

Но вот Бакли отчислили с государственной службы и назначили ему пенсию — целых двенадцать фунтов в год.

Примерно в это же время я ушел с весьма «доходной» должности редактора колониальной газеты и, к нашему обоюдному удовольствию, приступил к работе.

Излагая историю жизни Бакли от первого лица, я старался передать его воспоминания безыскусными словами, наиболее соответствующими характеру его мышления.

Я родился в 1780 году в Англии, в графстве Чешир. Родители мои были бедные люди и честным трудом зарабатывали свой хлеб, возделывая небольшой участок земли в окрестностях Маклсфилда. У них было четверо детей — два мальчика и две девочки.

Не знаю, что стало с моими сестрами, а о брате я совсем недавно слышал, будто он по сей день живет в графстве Чешир, в городке Мидлвитче, славящемся своими соляными копями.

Необычный, бродячий образ жизни, который мне пришлось вести, естественно, стер из моей памяти многие воспоминания детства и юности. Картины той поры редко посещали меня, да и то казались смутным сном. Но все же кое-что я помню хорошо.

Помню, что почему-то я рос у деда со стороны матери и что он заставлял меня ходить в вечернею школу, где я научился читать. Когда мне минуло пятнадцать лет, добрый старик отвел меня к каменщику Роберту Уайятту, чтобы тот научил меня класть дома, — ирония судьбы, как вы сами потом увидите, ибо я в течение тридцати двух лет жил в совсем иных строениях, которым крышей служили бескрайние просторы неба. По-видимому, дедушка и бабушка, с первых дней моей жизни заменившие мне родителей, не проявляли должной строгости, поэтому требовательность каменщика и даже его усилия сделать из меня хорошего мастера казались мне проявлениями ничем не вызванной жестокости. Это порой выводило меня из себя, недовольство мое было сильнее доводов рассудка, и в девятнадцать лет [1] По-видимому, Бакли было в ту пору не девятнадцать, а самое большее восемнадцать лет (если он действительно родился в 1780 году). Не вызывает сомнений, что он вступил в ряды регулярной армии в 1799 году и тогда же участвовал в голландском походе. До этого он, по его словам, год прослужил в Чеширском ополчении. Следовательно, он вступил в него в 1798 году. Эта дата подтверждается и замечанием Бакли о том, что он уже четыре года служил в солдатах, когда оказался соучастником преступления и был арестован. Если наши расчеты верны, это должно было случиться в 1802 году. И действительно: корабль «Калькутта», доставивший заключенных в Порт-Филипп, вышел из Портсмута 27 апреля 1803 года. Этот день отделяют от момента ареста предварительное заключение (безусловно, непродолжительное) и принудительные работы под Вулвичем, длившиеся, опять-таки по словам самого Бакли, около полугода. — X. Р. (Хельмут Рейм). я решил пойти в солдаты, чтобы завоевать славу на поле брани и стать капралом или полковником — кем именно, мне было все равно, тем более что я не очень хорошо понимал, в чем разница между этими званиями и какие опасности, испытания и лишения ждут меня на военном поприще.

И вот, поддавшись порыву, и вступил в ополчение и получил за это вознаграждение — десять гиней — сумму, казавшуюся мне неисчерпаемой; не прошло, однако, и года, как мне захотелось ее пополнить, и я записался волонтером в четвертый его величества пехотный полк, которым командовал подполковник Диксон, превосходный офицер.