Фрэнсис Чичестер - В пустыне волн и небес

Чувство неудовлетворенности собой толкало меня к перемене мест. Я собрал свои вещи, сел на пароход, перебрался с Северного острова на Южный и отправился на западное побережье. Добираться туда надо было через Южные Альпы, я ехал на дилижансе, запряженном пятеркой лошадей. Дилижанс медленно продвигался к перевалу, пассажиры время от времени выходили и шли пешком, чтобы лошадям было легче.

В Греймуте, на западном побережье, я получил работу на лесоразработках и вступил во второй свой профсоюз, на этот раз лесорубов. Артель, в которую я попал, прокладывала в лесу железную дорогу для вывоза древесины. Артельщики были мужиками мрачными и относились ко мне с подозрением, наверное потому, что не могли меня понять. Жить нам приходилось вместе в деревянной хижине, по вечерам лесорубы собирались у огня и рассказы вали разные истории. Ко мне никто не проявлял дружеского расположения. И работа не могла принести удовлетворения. Она мне нравилась, но в артели никто ни в чем не проявлял никакой инициативы, все работали спустя рукава. И здесь жизнь моя оказалась безрадостной, поэтому, когда до меня дошли слухи о новой золотоносной жиле (район был богат золотом), я сложил свои пожитки в мешок, закинул его за спину и ушел из артели.

Я прошагал 10 миль по лесной просеке, вышел на какое-то подобие дороги и по ней дошел до одного из золотых приисков. Там мне показали направление к жиле, и я углубился в девственный лес, держась едва заметной тропы, обозначенной зарубками. Шел вверх вдоль ручья, стараясь не пропустить место, где надо было поворачивать в сторону. Но никак не мог найти нужную зарубку, перепутал тропы и в конце концов понял, что заблудился. Меня охватила жуткая паника. Это был какой-то неведомый мне раньше пароксизм страха, дикая волна, захлестнувшая и парализовавшая сознание. Я был готов сломя голову ринуться сквозь чащу. К счастью, какая-то доля соображения у меня все же осталась, я понимал, что должен подавить в себе этот панический взрыв, и в конце концов мне удалось совладать с собой. Паника отступила. Осталось только чувство отчаянной тоски и одиночества. В таком состоянии я распаковал свой мешок, расстелил одеяло и заснул.

Проснулся на рассвете и лежал, восстанавливая в голове свой вчерашний путь. Если бы мне удалось следовать направлению, я бы, наверное, смог вернуться к той долинке, откуда начал плутать — хотя она и представляла собой крохотную полоску на огромном лесном пространстве. Компаса у меня не было, оставалось ориентироваться по солнцу. Но здесь, на влажном западном побережье, лес был очень густым, и под пологом этой чащи я не имел шансов найти хоть какой-либо просвет.

Я стал взбираться на ближайшую горку. Мощный моховой покров скрывал переплетения корней, на поверхности повсюду валялись гниющие стволы деревьев. Я без конца спотыкался. Одолев вершину, забрался на дерево, но и отсюда не смог ничего разглядеть: мешала листва. Надо было придумать что-то другое.

Я еще раз сказал себе, что в такой ситуации люди обычно погибают, потому что поддаются панике. У меня есть конкретная цель — найти тот ручей, от которого я взял неверное направление. Я опять проверил в уме весь свой путь и попытался сориентироваться. Если я не найду этот ручей в ближайшее время, то выберу какой-нибудь другой и спущусь по нему до самого моря. На это может уйти недели три, но в конце концов я туда доберусь, при условии, что добуду себе пищу.

Я отправился на поиски своего ручья, и не прошло и часа, как нашел его. Получил хороший урок: не ходить на такие прогулки без компаса. Я вышел на тропу и вскоре подошел к старательской хижине. Построена она была из тонких бревен и не слишком аккуратно: концы бревен торчали по углам. По законам здешнего гостеприимства я мог остановиться в хижине и жить сколь угодно долго, не вызывая ничьих вопросов. Так я и сделал. Спустя несколько дней, осмотревшись, я завел разговор с местными старателями. То, что мне рассказали, подтвердило мои впечатления: никаких перспектив у меня тут не было. Прежде всего потому, что все участки на 6 миль вдоль предполагаемой золотоносной жилы были уже заявлены. Кроме того, поиск жилы — дело весьма трудоемкое. Ходишь с длинным железным щупом и пробуешь сквозь мох, пока не наткнешься на кварц (надо еще по звуку отличить кварц от другой породы). Затем следует докопаться до этого кварца, выломать из него кусок, раздробить его и опробовать на золото. У меня бы ушли недели на то, чтобы найти такой участок и застолбить его. К тому же невероятно, чтобы золотоносная жила простиралась на 6 миль. Но даже если бы такое случилось, найти там еще и хорошее золото совершенно нереально. И, наконец, я не имел никаких инструментов. Все это, однако, не вызвало у меня приступа отчаяния как-никак, я все же побывал у настоящих золотоискателей, да еще и приключение испытал по дороге.