Александр Юрченко - Крепости и замки Сирии эпохи крестовых походов

Я всегда удивлялся, что в меню Лоуренса, несмотря на то, что лето было в зените, практически отсутствовали свежие овощи, что так характерно для сирийской кухни сейчас. Сегодня меня угостили чечевичным супом, кабачками и баклажанами, фаршированными овощами и мясом, салатом из овощей, обильно сдобренным оливковым маслом, непременно присутствующим на каждом столе. Мой обед в Масьяфе не отличался особой изысканностью, это был обед рядового сирийца, но от трапезы Лоуренса он отличался так, как отличается обед нищего, просящего подаяние у мечети омейядов, от обеда шейха средней руки.

Поблагодарив хозяев за гостеприимство, мы отправились в Кадмус, до которого было рукой подать, всего километров пятнадцать, чтобы посмотреть крепость, о которой Томас высказался так нелестно.

Кадмус – первая крепость, приобретённая ассасинами на сирийской земле. В 1132 г. они купили её у местного мусульманского правителя Сайфа ал-Малика ибн Амруна, за год до того отбившего её у крестоносцев. Это было время, когда проповедники исмаилитов с шумом – это мягко сказано – были изгнаны из Алеппо и Дамаска. Очевидно, времени на поиски не было, и они купили первое, что им предложили, но, тем не менее, сделали здесь свою временную резиденцию.

Когда мы въехали в город Кадмус и спрашивали каждого встречного, где находится крепость, все только руками разводили. Так прошло с полчаса. Мы объездили несколько улиц городка, раскинувшегося у невысокого холма, кстати, тоже обильно застроенного, но буравить крутые склоны как-то не хотелось. Наконец, мы остановились у автобусной станции, и мой водитель разговорился с коллегами по ремеслу. Через пять минут он, смущённо улыбаясь, сообщил, что крепости нет. Когда-то, в незапамятные времена, она находилась на вершине холма, вокруг которого мы ездили туда – сюда, но уже давно её разобрали по камням местные жители и построили на её месте и рядом с ней свои дома. Вот тут-то я вспомнил о фразе Томаса Лоуренса из письма матери: «Крепость в Кадмусе разрушена, однако, исходя из её вида на вершине холма, становится совершенно ясно: она оккупирована деревней, в которой я остановился на ночь в августе 1909 года» [77]. И понял, почему местные жители беспомощно разводили руками. Большинство из них, а может быть, даже их родители, попросту не знали, что здесь когда-то была крепость. Об этом, очевидно, мало кто знал и сто лет назад.

К крепости Маркаб, которую крестоносцы называли Маргат, я подъезжал под вечер. Передо мной стояла дилемма: или заезжать в курортный городок Банияс на берегу Средиземного моря, который уже маячил впереди, или ехать в Маркаб в пяти километрах от города. В первом случае, я бы провёл ночь в каком-нибудь комфортном отеле у моря и утром, заказав такси, отправился бы в крепость. Второй вариант сулил осложнения. Но что значат мои трудности по сравнению с тем, что переносил Томас Лоуренс – будущий Лоуренс Аравийский, который каждый день прокладывал путь в неизвестность. Согласно карте, вокруг Маркаба в радиусе 4-х километров не было населённых пунктов, и передо мной вставал риторический вопрос: как быть с ночлегом? Путешествуя по следам Лоуренса Аравийского, я всегда внутренне спрашивал себя, а как на моём месте поступил бы герой Британии. Естественно, я выбрал второй вариант и не пожалел, так он принёс мне неожиданного помощника и гида в одном лице. Им оказался сторож крепости, приветливый и добросердечный человек.

Сердце моё затрепетало ещё на далёких подступах к объекту моего исследования – крепость была видна издалека и выглядела не менее впечатляюще, чем Крак де Шевалье, любимая крепость Лоуренса Аравийского: её стены растянулась на вершине плоского холма примерно на полкилометра. Водитель такси завёз меня наверх и остановился у небольшого строения возле ворот. Вечерело. В уходящих лучах солнца Маркаб выглядел так же могущественно и неприступно, как когда-то в средние века. Я вспомнил о том, как в 1187 г. Салах ад-Дин, разбив всю армию крестоносцев под Хиттином, подступил к его стенам, но, простояв пару дней, понял, что взять такую крепость в честном бою невозможно, и повернул назад. Я призадумался… а не повернуть ли обратно.

Таксист, видя мою растерянность, взял на себя роль менеджера-распорядителя моей судьбой. Получив деньги за вояж, он, конечно, мог бы просто оставить меня здесь, но тогда он не был бы сирийцем. Он о чём-то переговорил с арабом, сидящим возле входа на камне и курившим какую-то арабскую самокрутку. В этом регионе каждый крестьянин выращивает особую травку, используемую вместо табака.