Константин Кунин - За три моря. Путешествие Афанасия Никитина

– Мне вернуться на Русь нищим – в кабалу за долги идти, – говорил он Юше. – Да и не хочется с пустыми руками домой ворочаться. Вот побывал я в Дербенте, а мало нового повидал. Говорил с купцами, сказывают – привозят к ним товары из Ормуза-города.

– Поедем в Ормуз, дяденька!

– А на что поедешь? – усмехнулся Никитин. – Нет, надо, видно, работу искать.

Подумали, посоветовались с бывалыми людьми. Дербентские жители говорили, что в Баку из-под земли черное жидкое масло добывают, черпая его из колодцев кожаными ведрами. Есть то масло нельзя, а можно лечить им коросту у скотины да жечь в светильнях. Издалека приходят за тем маслом караваны верблюдов и буйволов, запряженных в арбы, и суда из-за моря. Далеко – в Грузию, Турцию, Персию, Бухару – увозят они огромные бурдюки земляного масла. Для добычи его много народу требуется, вот и приходят в Баку на заработки из Ширвана, Астрахани и Персии бедные люди.

Решил и Никитин пробираться в Баку. За несколько персидских денежек корабельщик взялся довезти его и Юшу туда на своем корабле.

К Баку подошли ночью. Кормщик подвел корабль к темному берегу.

Город уже спал и с корабля был почти неразличим. Лишь кое-где мелькал красноватый огонек очага.

Дождавшись утра, Афанасий с Юшей покинули корабль. Работу они нашли легко – нанялись к старому Хурраму. Это был высохший, маленький и юркий старичок. По-персидски его имя означало «радость», и в самом деле, улыбка не сходила с его лица. Ласково поговорил он с Афанасием, расспросил о Юше, а потом повел их обоих в Сура-ханы показывать работу.

В бесплодной, унылой лощине повсюду блестели на солнце черные маслянистые лужи. Пропитанный нефтью, бурый песок был жирным и липким на ощупь. Нигде ни травинки. От душного зноя и тошнотворного запаха кружилась голова. В этой-то отвратительной местности и были разбросаны колодцы – низенькие сооружения из досок и камней.

Хуррам подвел Никитина и Юшу к одному из колодцев. Высокий шемаханец в пропитанной нефтью рваной одежде вращал рукоятку ворота [48], и в колодец опускалось большое кожаное ведро. Потом, наваливаясь всем телом на рукоятку, шемаханец с трудом вытаскивал ведро с черной нефтью и опрокидывал его над желобом. Нефть стекала в неглубокие ямы.

Одна яма уже была полна. Около нее суетился полуголый, черный от нефти мальчик. Он наливал черную жидкость деревянным ковшиком в огромный бурдюк.

Время от времени к колодцу со скрипом и скрежетом подъезжала арба. На нее грузили бурдюки и везли их к морскому берегу, где нефть ждали корабли.

– Видел, чужеземец, как работают у нас? – спросил, приветливо улыбаясь, Хуррам. – Пойдем – покажу, где ты работать будешь.

Хуррам остановился у одного колодца. Рабочего здесь не было, хотя ворот стоял наготове. Колодец был заложен досками, а сверху обмазан смесью глины с нефтью. На гладкой черной обмазке был виден след человеческой ступни.

– Мой знак! – довольно сказал Хуррам. – Если хозяин знак поставил, никто не посмеет его колодец тронуть. Здесь работать будешь.

Возвращались обратно уже ночью. Кругом было темно. Выли шакалы.

Вдруг за поворотом дороги неожиданное зрелище открылось перед Афанасием и Юшей. Вся лощина была освещена багровым неровным светом. На пригорке виднелось невысокое четырехугольное здание с круглыми башенками по углам. Из этих башенок и из отверстий в стенах вырывалось пламя. Ветер колыхал языки огня и отгонял в сторону черный тяжелый дым.

– Пожар! Горит! – воскликнул Никитин.

– Где пожар? – спросил Хуррам. – Это? Это храм священного огня, наш храм!

На другой день Никитин и Юша с рассветом встали на работу. Юша был у него подручным. Целый день, с восхода и до темноты, вращал Афанасий ворот, а Юша наполнял бурдюки. Работа была тяжелая и грязная. Солнце накаляло и землю и камни. В горле пересыхало, и глоток теплой солоноватой воды не приносил облегчения.

Около источников нефти расположилось селение Сураханы. Обитатели его, ревностные мусульмане, ни за что не хотели пускать к себе неверных. Афанасий выкопал землянку в одном из холмов, очень далеко от колодца старого Хуррама. Холм этот был весь источен землянками рабочих, пришедших в Баку издалека.

Приходилось вставать до света, чтобы вовремя прийти к колодцу. Зарабатывали мало. К тому же хозяин высчитывал из их заработка стоимость кожаного ведра и ворота. Он объяснил Никитину, что другие рабочие приносят ведро и бревна для ворота с собой.