Финн Риделанд - Остров в Меланезии

В Рабауле проживает около двух тысяч белых, четыре тысячи китайцев и примерно десять тысяч меланезийцев. Из этих десяти тысяч около половины ютится в жилищах, которые иначе как лачугами не назовешь, хотя в Бразилии, Южной Африке и Индии я видел строения и похуже. У меланезийцев нет строительных материалов, кроме изъеденных ржавчиной листов железа, старых деревянных ящиков, пальмовых листьев и пальмового волокна, но они отделывают свои дома с большим вкусом, пристраивают к ним веранды, а перед домом разбивают небольшие садики.

Если местный житель хочет переехать из деревни в город, он должен получить разрешение властей. Однако, если у него есть в городе работа, разрешение выдается автоматически. А поскольку вместе с ним в город перебирается вся его семья и половина родни, Рабаул уже сейчас страдает от перенаселенности. Поэтому первым делом новоиспеченный горожанин должен подыскать или построить себе жилье. И пусть для начала это будет даже самая ветхая лачуга.

В последнее столетие между островами плавали предприимчивые капитаны, которые занимались перевозкой копры и вербовкой рабочей силы. Они загружали трюмы зловонной мякотью кокосового ореха, а также темнокожими рабочими и шли с этим грузом туда, где больше платят. А в это же время миссионеры, отважные путешественники и просто искатели приключений пробирались через джунгли от деревни к деревне, и отнюдь не всегда с самыми лучшими намерениями.

Но в наши дни искателей приключений здесь больше нет. Нет и отважных путешественников. Зато остались миссионеры. Они все еще ходят из деревни в деревню (каждый на своем острове) и объясняют островитянам, которые, слава богу, и не занимаются больше каннибализмом, но по-прежнему танцуют, бьют в барабаны и поют, что это не менее греховно, чем убивать и поедать себе подобных.

Административное рвение властей и интересы науки, а также некоторые соображения политического характера продиктовали необходимость систематического исследования островов.

Из Рабаула в Вакунаи на острове Бугенвиль мы все время летели над морем. Однако, чтобы удовлетворить наше любопытство, пилот сделал круг над вулканами Вулкан и Матупи. Мы смогли даже заглянуть в их кратеры, и я невольно подумал об извержении 1937 года, когда весь Рабаул превратился в развалины, а в воздухе висела черная туча вулканического пепла.

— В Вакунаи, — заметил мой сосед, — тоже есть вулкан. С недавнего времени он дымится не переставая. Этот вулкан называется Балби.

Когда мой сосед заговорил о Вакунаи, то есть о городе, в котором мне теперь предстояло жить, и упомянул о дымящемся вулкане, я сразу вспомнил о вулкане Маунт-Ламингтон на Новой Гвинее, извержение которого несколько лет назад уничтожило три тысячи человек и разрушило до основания небольшой городок Хигатура, а окружающие деревни затопило потоками раскаленной лавы.

Мне стало немного не по себе, и я подумал, что очутился в одном из самых своеобразных уголков земли. Неожиданности подстерегают здесь на каждом шагу. В Рабауле не было дымящихся вулканов, не было даже кокосовых пальм. И лишь зеленые пирамиды гор упирались в прозрачную голубизну небес.

И правда, сойдя в Вакунаи с трапа самолета, я попал в совершенно необычный мир. Здесь меня окружала самая роскошная тропическая растительность, о какой я мог только мечтать. Здесь у людей была самая черная кожа, какую я только видел на своем веку.

Итак, я живу в Вакунаи. Первое время мне особенно действовали на нервы четыре вещи: жаркий и влажный климат, непрерывный ветер, завывающий в бамбуковых стенах домов и в кронах пальм, запах копры с близлежащих плантаций и, что хуже всего, совершенно нелепая свистопляска с местным временем. Бугенвиль расположен к востоку от Порт-Морсби, и разница во времени между этими двумя пунктами должна была бы составлять около двух часов. Между тем здесь тоже живут по восточноавстралийскому времени, так что солнце всходит в четыре часа утра, а заходит в пять часов вечера, когда на самом деле до вечера еще очень далеко.

Здесь я имел возможность наблюдать, как воздействует климат на людей и их образ жизни. Я уже успел привыкнуть к прохладному климату плоскогорий Папуа, и пассат, дующий над Бугенвилем с мая по сентябрь, был мне намного приятней, чем непрерывные дожди, заливающие остров в октябре и ноябре, или засуха, которая стоит остальную часть года.

Хотя местные жители считают период дождей самым неприятным сезоном, избыток влаги не причиняет им особых страданий. И вообще бугенвильцы умеют легко приспосабливаться и к дождям, и к засухе. В любое время года дневная температура на острове колеблется между тридцатью и тридцатью пятью градусами по Цельсию. Таким образом, климат здесь в общем неплохой и позволяет островитянам вести сносное существование, тем более что они неприхотливы и довольствуются самым необходимым. А с тех пор как прекратились войны между племенами и была запрещена кровная месть, у них не осталось других забот, кроме как о питании. Впрочем, иногда им приходится решать и более серьезные задачи.