Камил Гижицкий - Письма с Соломоновых островов

Все эти диковинки собраны на самом острове Улаве и соседних с ним островах, однако экспонатам пастора Факса мог бы позавидовать даже Британский музей в Лондоне, в котором, несомненно, собрано немало прекрасных образцов искусства меланезийцев. Мы были поглощены осмотром коллекции рыболовных крючков, сделанных из зубов акулы или дерева, когда госпожа Фокс пригласила нас к столу. Видно, супруга миссионера не столько интересовалась его деятельностью по обращению язычников в христианство, сколько заботилась о желудке пастора, ибо это был подлинный лукуллов пир! Затрудняюсь перечислить все кушанья: их местные названия столь замысловаты, что запомнить их нелегко. К обеду подали больше пяти разновидностей рыбы, от мелкой, как сардина, до самой крупной, одного куска которой достаточно, чтобы накормить несколько человек. После этого на столе появились огромные, жирные лангусты под острым соусом, за ними запеченные кальмары, голотурии с лимоном и, наконец, особым способом замаринованное палоло, или икра морских червей, живущих в расщелинах коралловых рифов. Я так наелась этих яств, что с прудом взялась, наконец, за холодную сочную мякоть папайи, которую нам подали на десерт. Кофе мы пили, сидя в удобных креслах на веранде и пересказывая разные лондонские сплетни.

В лагерь вернулись около десяти часов вечера. Ночь была тихая, только волны глухо бились о коралловые скалы да в лесу курлыкали голуби куру-куру. Я страшно устала после продолжавшегося весь день плавания на катере, последующей разбивки лагеря и, наконец, обеда у Фоксов, поэтому быстренько искупалась в море и, обессиленная, свалилась на кровать. Видно, я тотчас же уснула, но еще до рассвета внезапно проснулась от какого-то адского шума, зычных проклятий Анджея, звона падающей посуды, ударов и прежде всего от пронзительного визга… свиней. Я вскочила с постели и, набросив кимоно, выбежала наружу, прихватив с собой большой электрический фонарь. При его свете я увидела стадо свиней, убегавших из палатки Анджея. За ними гнался голый почтенный ассистент. Он нещадно колотил обухом перепуганных животных.

Вид его был столь потешным, что я невольно опустилась на землю и стала судорожно хохотать. Я смеялась до слез, и лишь озабоченный голос отца несколько остудил мое веселье. Оказалось, что вся эта история вовсе не была смешной и ее последствия могли причинить нам немало неприятностей.

Дело в том, дорогая Ева, что свиней на Соломоновых островах считают ценнейшими домашними животными, они предназначены для торжественных пиршеств и жертвоприношений богам. Кража или убийство чужой свиньи считаются большим преступлением и могут даже вызвать вооруженные столкновения между заинтересованными родами. Поэтому английская администрация запретила держать свиней на свободе, однако после войны многое изменилось, и теперь на это смотрят сквозь пальцы. Согласно правилам владельцы этих животных должны запирать их в хлевы и кормить два раза в день, но, поскольку диких собак полностью истребили на мясо, а других хищников на острове нет, свиньи пользуются свободой и сами разыскивают себе корм. Они лезут повсюду, роются в земле, особенно в местах, где находятся норы крупных кокосовых раков. Огороды, кладбища, сараи с ритуальными лодками и амбары — все приходится защищать от нашествия этой ненасытной своры толстыми стенами из обломков скал и коралловых рифов.

Именно такое стадо, которое вырвалось ночью из хлева в поисках корма, вторглось в нашу кладовую. Животные распороли клыками мешок с рисом, сожрали большой пучок бананов и полную корзинку корней ямса, раздавили больше десятка банок консервов, растоптали бочонок белой муки и вторглись в палатку Анджея, который спал, видно, так крепко, что не слышал шума в находящейся рядом кладовой.

Не хочу злорадствовать, но мне кажется, что наш герой-ассистент проснулся лишь тогда, когда свиньи повалили его вместе с кроватью на землю. Несмотря на ряд каверзных вопросов, мне так и не удалось выведать, каким образом он выбрался из-под москитной сетки и откуда взял топор, которым размахивал так усердно, что убил двух хорошо откормленных поросят.

Мы еще не успели рассмотреть как следует место побоища, чтобы установить потери в кладовой, когда со стороны селения раздались протяжные, хриплые звуки, напоминающие сигналы трембит гуцульских пастухов. Все это производило впечатление какого-то условного сигнала.

Вскоре оказалось, что и на самом деле прозвучал сигнал тревоги, ибо в редеющей мгле ночи появились какие-то странные фигуры, небольшими группами направлявшиеся в нашу сторону.