Камил Гижицкий - Письма с Соломоновых островов

Я долго лежала спокойно, прислушиваясь к беготне на палубе, которая находилась, очевидно, над каютой. По специфическому запаху соевого масла, который распространялся от моего мягкого ложа, я догадалась, что нахожусь в руках китайцев. Я сразу вспомнила и рассказы о торговцах живым товаром, и похотливые взгляды, которые бросал на меня Си Ян-цзи, и нападение в Моли. Я понимала, что положение безнадежно, но решила бороться до последнего. Нужно было действовать спокойно, без паники, так как только хладнокровие могло спасти меня. Прежде всего следовало высвободить руки. Мои пальцы и сгибы рук были свободны, так как веревка, опоясывавшая мешок, стягивала мне плечи на высоте груди и бедер. Я слегка повернулась, сперва на один, а затем на другой бок, стремясь удостовериться, что в каюте никого нет. Голосов не было слышно.

Вдруг мотор поперхнулся — раз, другой, потом наступила тишина. Мотобот перестал вздрагивать и закачался на волнах, да так сильно, что я стукнулась всей своей тяжестью обо что-то твердое. Резкая боль вспыхнула в плече и бедре, но — какое счастье! — веревка, прижавшая грудь, сдвинулась, и после некоторых усилий мне удалось высвободить руку! Я могла уже согнуть ее в локте и дотронуться пальцами до лица. Теперь, когда веревка сдвинулась к ногам, дело пошло быстрее. Произведя несколько резких вращательных движений, я высвободила голову из мешка.

Итак, я была наполовину свободна, но совершенно ошеломлена. Как это ни удивительно, через иллюминаторы в каюту проникали отблески рассвета, хотя, когда меня вытаскивали из воды, было еще темно. Я села на койку и начала развязывать путы на ногах, но в этот момент услышала, быстрые шаги босых ног по трапу. Дверь с треском распахнулась, и в каюту вбежал запыхавшийся китайский матрос, один из тех, что привозили почту в Токоре. Взглянув на койку, он остановился как вкопанный, но тут же навалился на меня, пытаясь длинными, как когти, пальцами сдавить шею. Каким-то чудом мне удалось увернуться, поджать ноги и пнуть ими нападавшего в живот. Удар был метким, так как бандит, сжавшись в комок, со стоном повалился на пол. В мгновение ока я сорвала путы с ног, спрыгнула на пол и той же веревкой, которой он раньше скрутил меня, крепко связала моего врага. Потом я схватила какую-то тряпку, воткнула разбойнику в рот и уже начала искать на койке какой-нибудь платок или полотенце, чтобы завязать кляп, как вдруг услышала возбужденные, резкие голоса, топот ног… В открытых дверях появились два китайца. Первым был молодой Лао-ху, вторым — полуобнаженный матрос, державший в руке тяжелый кусок железа.

Двое мужчин недоверчиво поглядывали то на меня, то на валявшегося на земле матроса, но их удивление скоро прошло, косые глаза сузились и взгляды стали жестокими. Лао-ху процедил несколько слов по-китайски и пропустил вперед стоявшего за ним матроса. Тот разразился таким жутким хохотом, что мороз пробежал у меня по коже, и… прыгнул. Я ожидала нападения, но не предполагала, что он бросится на меня как вихрь. Матрос был дьявольски силен, ловок, как мурена, и дик, как тигровая акула. Град ударов обрушился на меня. Это чудовище в человеческом облике лупило меня твердыми как железо кулаками, пинало ногами, давило широким, скользким от пота и пахнущим прогорклым оливковым маслом телом. Однако после первых же ударов я поняла, что этот человек понятия не имеет о настоящей борьбе и наносит мне лишь беспорядочные удары, быстрые и сильные. Я не пыталась активно сопротивляться, только избегала опасных выпадов, хотя несколько раз мне удалось стукнуть разбойника кулаком по носу и пнуть в живот. Я чувствовала, однако, что долго не продержусь и этот человек меня прикончит, если я не сумею защититься каким-то спасительным приемом.

Матрос был вне себя от бешенства. Во время схватки он порвал на мне платье, содрал лифчик, поранил спину. Я уже начала терять силы, но, когда почувствовала его дыхание на лице и волосатую руку на животе, увернулась как вьюн, схватила насильника одной рукой за сгиб его руки, а другой — несколько выше локтя, вывернула и дернула вниз. Я услышала, как хрустнула кость, а бандит жутко взревел от боли. Он пошатнулся, упал на койку и, поддерживая сломанную руку, стал кричать.

Поглощенная борьбой, я не заметила, что происходит в каюте. Видимо, Лао-ху, выбежав на палубу, развязал первого разбойника, так как я вдруг увидела его подкрадывающимся ко мне с ножом в руке. Он уже поднял нож, чтобы полоснуть меня, а я пыталась схватить его за руку, как вдруг бот накренился, я промахнулась, и острое лезвие разрезало мне плечо. Однако у меня хватило присутствия духа заслониться левой рукой, когда бандит замахнулся, пытаясь вторично ударить меня. В диком ужасе я увидела, как блеснул окровавленный нож, но в этот момент в дверях каюты мелькнула чья-то тень, и матрос, сбитый ударом кулака в голову, плашмя рухнул на пол. Только теперь я увидела, что моим спасителем был… Джек Заремба! На мгновение я остолбенела. Казалось, это галлюцинация или предсмертное видение. Но Джек улыбнулся, протянул мне руки, и я с радостным криком бросилась ему на шею…