Андрей Сидоренко: Заяабари (походный роман)

Мне нравилось в детстве заплывать ночью подальше в море, окунуть голову в воду и смотреть вниз в черноту пучины. От этого голова начинала кружиться, и я запросто мог потерять сознание. Я чувствовал очарование бездны, ощущая себя очень одиноким, отчего становилось немного жутко, но это почему-то нравилось.

Примерно такие же чувства я начинал испытывать тогда в реальной жизни. То, что виделось впереди, была черная пустота, которая открывала дорогу в неизвестность. Жуткое чувство перемешивалось во мне с чувством предвкушения неимоверного блаженства от близости таинственного. Я начал зависеть от этой неопределенной прелести, которая с каждым днем заявляла о себе все отчетливей. Толчком тому послужили несколько одиночных полетов на параплане в горах. Сам не знаю, почему, но чувствовал какую-то святую обязанность полетать в одиночестве на фоне врожденного панического страха высоты.

Я стоял один на краю большой горы. Подо мной разверзлась величественная пустота воздушного пространства. Чувствовал себя уж очень необычно, как будто меня забыли на другой планете. Острота впечатлений усугублялась еще и тем, что я был недостаточно опытным пилотом и ни черта не разбирался в метеорологии. Атмосферу воспринимал в первую очередь как стихию, непредсказуемую и коварную. Страх великий властвовал надо мной, проникая в каждую клеточку организма, отчего тело даже как-то слабо чувствовалось. Я смотрел вниз и никак не мог представить себя там — внутри необъятного воздушного пространства. Какие только умственные усилия не предпринимал, ничего не получалось: как будто уперся в невидимую непреодолимую преграду.

Наверное, я сошел с ума. Что здесь делаю я — взрослый человек? Мне бы заняться чем-нибудь другим: полезным и серьезным. Но чем? Все вдруг показалось совсем неинтересным и скучным, даже в кругосветное плавание не хотелось. У меня как-то сразу не стало пути назад. В одно мгновение показалось, что я старый дед, пацан-пионер, грудной ребенок, и как будто меня вовсе нет.

Что происходит? Я уже не я, а какая-то шахматная фигура, которую двигают вперед с целью пожертвовать, чтобы победить. Невидимая здоровенная ручища схватила меня за грудки и швырнула в пропасть.

Земля улетела из-под ног со страшной скоростью, куда как более той, с которой работала у меня мысль. Не успеваю соображать, что происходит. А происходило немыслимое: я свистел через воздушное пространство, болтаясь на стропах, привязанных к куску тряпки площадью 25 кв.м. Сильно захотелось спеть что-нибудь громко и с выражением, но, так и не вспомнив подходящей песни, принялся орать что попало, отчаянно болтая ногами.

Я помню каждый миг моего первого настоящего полета. Даже не надо засыпать, чтобы увидеть все, как в кино. Горы пришли в движение и стали как-то необычно передвигаться и наклоняться. Здоровенные крымские сосны виднелись внизу как остатки травы на выбритом животными лугу. Сразу вспомнились кадры из голливудского фильма "Дикая Орхидея", но не там, где показывают красавца Микки Рурка и его жертву, а там, где кинокамера пролетает на вертолете над Рио-де-Жанейро в самом начале, когда еще не понятно, о чем кино: про секс или про убийства. Крымские горы ничуть не хуже тамошних, американских, а даже, по-моему, краше, но мне почему-то казалось, что я лечу в Южной Америке. Наверное от того, что это совсем другой край земли, а мне было так необычно и так радостно.

Тогда я даже и не подозревал, что от страха нельзя освободиться с помощью воли. Мне очень хотелось стать бесстрашным, и я начал отчаянно летать с большой горы совсем один. Это крайне безрассудно, но мне было все равно — я превратился в раба страсти, которая возбуждала до крайности. Но почему-то страх не исчезал, а только прятался. Так летал потом долго, аж три года, пока наконец не понял, что хожу вокруг какой-то нерешенной задачи и просто в состоянии заблуждения трачу свою жизнь, попусту рискуя при этом здоровьем. Если бы в определенный момент мне не повезло, как не повезло многим моим товарищам по полетам, я бы угробился, не имея под этим фактом никакой идейной основы. Было бы обидно, честное слово.

Как-то раз на высоте 1 км подлетаю к морю. Подо мной родной поселочек, который навевает сразу все воспоминания детства. Огромная высота не скрывает мельчайших деталей: кажется, что различаю лица прохожих. Атмосфера прозрачнейшая, отчего горизонт слегка отодвинулся в сторону Турции. Неожиданно попал под воздействие неведомой силы, которая начала увлекать в направлении заграницы, и я взял курс на открытое море. Вскоре земля оказалась за спиной, и если не вертеть головой, то можно было ее и вовсе не замечать. Надо мной была бесконечная синь небес, подо мной — пустота и море. Я почувствовал себя вольной птицей. Так и тянуло лететь и лететь вперед, никогда больше не возвращаясь вниз, на землю.