Людмила Шапошникова - По Южной Индии

— Америка?

Я отрицательно качаю головой.

— Англия? Тот же жест.

На лице рыбака недоумение. И немой вопрос: «Ну кто же?»

— Советский Союз, — говорю я.

Лица рыбаков остаются бесстрастными. Ясно, что меня не понимают. Возможно, они и не знают, что есть такая страна.

— Москва, — делаю я последнюю попытку.

— О, Москва! — повторяет сразу несколько человек.

— Спутник! — произносит один из них и показывает в небо.

— Спутник! Спутник! — повторяют голоса, и ко мне тянутся натруженные смуглые руки. Мы обмениваемся рукопожатиями. Потом меня провожают. «Москва!» — кричат рыбаки на прощание.

Все, кто приезжает на мыс Коморин, смотрят восход и заход солнца. Мы были не лучше и не хуже других. Но время нашей экскурсии позволило нам наблюдать только заход. Через песчаные дюны, поросшие тонкими деревьями с мелкой листвой, мы отправляемся пешком с берега Бенгальского залива мимо Индийского океана на берег Аравийского моря. «Путешествие» занимает меньше часа. Мы стоим на высокой дюне, и я вижу, как туристы, экскурсанты и паломники группами тянутся к западной части мыса. Солнце стоит уже низко над горизонтом. Ничто не нарушает вечернюю тишину, даже не слышно людских голосов. И только мерно звучат мягкие удары морского прибоя. Зеленые оперения кокосовых пальм четко выделяются на фоне застывшей беспредельной глади Аравийского моря. Солнце быстро опускается к горизонту. Где-то там у его линии застыли легкие очертания облаков. Кажется, что они совсем не движутся. Лучи заходящего солнца окрасили их в розовые тона. Далекий золотой шар солнца медленно уходит за океан. Узкая полоска неба над морем становится красной, а край облаков вспыхивает золотистым цветом. Но вот исчез край солнца, и море окутывает сиреневатая дымка. Она надвигается на берег. Прибрежные скалы, дюны и деревья в ее неверном свете приобретают причудливые очертания. На землю опускаются короткие тропические сумерки. Скоро станет совсем темно. Все спешат покинуть берег. Мы тоже направляемся к своим автобусам. Быстро темнеет, машины включают фары. Снова в путь. Дует прохладный ночной ветер, шумят кроны придорожных деревьев, пронзительно кричат ночные птицы. Три моря тяжело, со вздохами ворочаются где-то внизу. Им, наверно, очень тесно здесь, у небольшого мыса, на краю земли…

Теплое дружелюбие рыбаков с мыса Коморин не было ни единичным, ни случайным. В Индии сталкиваешься с этим повсюду. В Дели и Агре, Мадрасе и Бомбее, Хайдарабаде и Тривандраме, Аурангабаде и Виджаяваде, в деревнях Андхры и рыбацких хижинах я встречала наших друзей. Мне приходилось беседовать с сотнями людей в Индии, и я, наверно, не назову ни одного из них, кто бы не интересовался нашей страной. Среди моих собеседников были рабочие и крестьяне, интеллигенты и дельцы, студенты и лавочники, помещики и бывшая феодальная знать. Люди различных политических убеждений и взглядов, они относились к нам по-разному, и неодинаков был их интерес. Одни кое-что о нас уже знали, другие только хотели узнать. Я разговаривала с людьми, которые слышали о наших спутниках, но не подозревали об Октябрьской революции. Мне приходилось сталкиваться с индийцами, хорошо знавшими и любившими Льва Толстого, Чехова, Горького и Шолохова. Но иногда оказывалось необходимым объяснять, в какой части света находится Советский Союз. Одни беседовали со мной с открытой душой и не прятали ни своих симпатий, ни своих сомнений. Другие были вежливы, и за этой вежливостью чувствовалась настороженность. Третьи не скрывали своего недоверия, а часто и неодобрения. Но у всех этих разных людей, принадлежавших к различным социальным слоям, не было одного — равнодушия. Их объединяло общее желание побольше узнать о нашей стране. И всегда одних восхищали, а других удивляли те успехи, которых достигла страна социализма за короткий период своего существования.

Круг вопросов, интересовавший индийцев, был очень широк. Они хотели услышать о характере нашей демократии и принципах социалистического планирования, о системе народного образования и о положении женщин, о прогрессе в среднеазиатских республиках и об отношении к религии, о бытовых условиях и о решении проблемы безработицы, о советском кино и спутниках, о дошкольном воспитании и новых методах скоростного строительства, о московском метро и многом, многом другом.

Среди моих собеседников были люди, много думающие и ищущие. Их волновал вопрос, куда идет независимая Индия, каковы перспективы ее развития. Они обращались к нашему опыту, стараясь его правильно осмыслить. Интерес к Советскому Союзу становится тем острей и шире, чем глубже идеи социализма проникают в страну.