Поль Брантон - Путешествие в сакральный Египет

Нельзя назвать иначе как грандиозной и захватывающей мысль о том, что Сфинкс являет собой зримую и нерушимую связь между нынешним человечеством и людьми из затерянного мира, неведомыми атлантами.

Но значение этого великого символа оказалось утерянным для нашего мира, и теперь Сфинкс — не более чем курьезная локальная достопримечательность. Любопытно, а что он значил для атлантов?

Ответ на этот вопрос следует искать в тех немногочисленных остатках культуры, что частично сохранилась у народов, чьи истоки могут быть связаны с Атлантидой. Надо изучить вырождающиеся ныне ритуалы таких народов, как инки и майя, ибо они восходят к более глубоким религиозным воззрениям их отдаленных предков. Это изучение позволяет убедиться в том, что самым почитаемым объектом их поклонения был, несомненно, Свет, олицетворяемый Солнцем. Отсюда и те пирамидальные храмы Солнца, что возводились по всей древней Америке. Эти храмы можно считать либо самостоятельными вариантами, либо слегка искаженными копиями храмов, построенных в свое время в Атлантиде.

Лишь после того, как Платон отправился в Египет и поселился там при древнем Университете Гелиополя (где он жил и учился тринадцать лет), всегда осторожные с иностранцами учителя-жрецы оказали молодому и искреннему греческому искателю честь, приобщив его к тому знанию, что хранилось в их тайных, скрытых от посторонних глаз анналах. И, помимо всех прочих открытых ему вещей, Платону было сказано, что в центре Атлантиды стояла огромная пирамида с плоской вершиной, и на этой вершине было построено главное святилище континента — храм Солнца.

Уплывшие в Египет беженцы принесли с собой свою религию и потому начали возводить аналогичного вида храмы. Таким образом, в огромных наклонных пилонах и в пирамидальных гробницах Египта мы можем видеть черты того самого атлантического наследия. Да и Солнце всегда занимало первое место в пантеоне египетских божеств.

И еще одно качество перенесли из-за моря эти люди — предрасположенность к строительству гигантских статуй, любовь к каменным колоссам. И теперь, глядя на полуразрушенные массивные (несомненно атлантического происхождения) храмы Мексики, Перу и Юкатана, сложенные из каменных блоков немыслимых размеров, с ювелирной точностью подогнанных друг к другу, без труда можно обнаружить их явное сходство с архитектурой Древнего Египта: те же циклопические фигуры и похожие друг на друга храмы, — все указывает на общность их истоков.

Каменные человеческие фигуры, найденные капитаном Куком на острове Пасхи — уединенном, заброшенном, покрытом горами осколке затонувшего континента — достигают всего лишь двадцати семи футов в высоту (это меньше, чем одна треть от высоты Сфинкса), но и их создатели имеют общих предков с архитекторами Древнего Египта.

Теперь назначение Сфинкса становится немного понятнее. Египетские атланты хотели создать главную статую своей новой страны, самый грандиозный памятный знак своего пребывания на этой земле и посвятить его своему богу Света, — Солнцу. И где-то неподалеку они должны были возвести главный храм, посвященный этому богу, подобный главному храму их прежней родины.

Сфинкс был почитаемым каменным идолом расы, считавшей свет самой близкой к Богу субстанцией в этом грубом материальном мире. Свет — это самый тонкий, самый неуловимый объект, который человек способен воспринимать с помощью пяти своих чувств. Это самый эфирный из известных ему видов материи. Это и самый эфирный элемент, известный науке, и даже различные невидимые лучи, обнаруженные ею, суть не более, чем разновидности все того же света, только частота их колебаний лежит за пределами диапазона, воспринимаемого сетчаткой нашего глаза. Также и в Книге Бытия говорится, что сначала был создан Свет — элемент, без которого невозможно было дальнейшее творение. «Дух Божий носился над водою, — писал воспитанный египтянами Моисей. — И сказал Бог: да будет свет. И стал свет». И дело не только в этом. Можно вспомнить еще и тот божественный свет, что восстает из глубин души, когда человек обращает к Богу свои сердце и разум; свет в этом плане служит еще и настойчивым напоминанием о том божественном озарении, что может исподволь прийти к человеку даже посреди самого беспросветного отчаяния. Инстинктивно обращая свое лицо к Солнцу, человек, таким образом, обращается к телу своего Творца.

Солнце дает свет, от него стремится он к земле. Не стань Солнца, мир охватила бы ужасная тьма, перестал бы созревать урожай на полях, человечество оказалось бы обреченным на голод и вымирание и вскоре полностью исчезло бы с лица земли.