Свен Андерс Хедин - В сердце Азии. Памир — Тибет — Восточный Туркестан. Путешествие в 1893–1897 годах

Предводителем уцелевших киргизов стал бек Булат; когда же и эти остатки были рассеяны, он отправился к Ранг-кулю, брат же его был взят китайцами в плен и обезглавлен в Кашгаре. Опасаясь такой же участи, бек Булат бежал к Ак-байталу, где его нагнали и взяли в плен 50 преследовавших его китайцев, которые затем отправили его с семейством в Турфан. Там он жил в изгнании девять лет.

Бек Турфанский, магометанин, предоставил ему, однако, свободу и возможность беспрепятственно заниматься торговлей. Затем ввиду того, что он все время вел себя смирно, китайские власти разрешили ему вернуться на родину. Кроме того, китайцы, оценившие его деловитость, предложили ему бекство в Восточном Памире, но он отказался, говоря, что не хочет служить людям, убившим его брата. После того в Памир вступили русские, и старый бек Булат живет теперь в бедности и не у дел около Ранг-куля.

Мы часто беседовали с ним далеко за полночь, при свете голубых огоньков, перебегавших по углям костра, слабо освещавшего внутренность юрты, едва позволяя различать резкие черты сидящих на кошмах киргизов.

Не знаю, скучали ли обо мне киргизы, когда мы расстались; сердца у них жесткие, невосприимчивые к сердечным чувствам. Суровая, бедная, скупая природа, окружающая их и доставляющая им впечатления, не способна воспитать в них подобные чувства. Но вслед мне раздавалось много дружеских «хош» (прощай), «худа иол версун» (с Богом!) и «Аллаху экбер», и долго стояли киргизы на берегу Кара-куля, провожая удивленными взглядами мой караван. Пожалуй, многие задавали себе вопросы: «Откуда он явился к нам, куда отправился и что ему нужно было здесь?»

9 октября. Вечером мы остановились в ауле Турбулюн, жители которого собирались в скором времени отправиться на зимовку к Малому Кара-кулю. Около Турбулюна зима бывает очень суровая, бураны обычное явление, и постоянными обитателями являются здесь только волки, лисицы да медведи.

11 октября, когда мы были в ауле, разбушевался страшный ветер, и киргизы жгли факел за факелом, подымая их к дымовому отверстию и восклицая «Аллаху экбер!», чтобы отвратить ветер. При особенно сильных порывах ветра они все вскакивали и крепко схватывались за юрту, которая была, кроме того, укреплена веревками и шестами. Мы все-таки сделали экскурсию на Караджилгу, где расстилались сочные пастбища и где водились горные козы и архары. Ислам-бай застрелил на леднике одного архара, но, к сожалению, животное упало в трещину, и достать его не удалось.

12 октября мы перебрались через пользующийся дурной славой перевал Мерки-бель. Западный склон, по которому мы подымались, был не особенно крут, но снеговой покров достигал сорока сантиметров глубины. Это очень своеобразный перевал. Самый гребень его очень широк, куполообразен и покрыт тонким ледяным покровом, по которому мы проехали два километра. Лошади тут беспрестанно спотыкались, и мы предпочли идти пешком. К счастью, у нас были на этот раз наняты вьючные яки. Малопомалу склон стал более отлогим, и мы благополучно достигли долины Мерки.

В течение следующих дней мы быстро подвигались к равнинам Туркестана. В долинах восточных склонов шел снег, а 13-го дул также сильный ветер, и мы весь день ехали в облаках крутящегося снега. Оставив 16-го устье долины Кинкол направо, мы снова очутились на знакомом тракте и вечером остановились в Игиз-яре в том же караван-сарае, в котором останавливались в первый раз. То-то славно было освободиться от всех своих неудобных, тяжелых зимних одеяний, ставших излишними в этом теплом воздухе, и отведать за обедом плодов, кашгарского хлеба и яиц.

19 октября я опять сидел в своей комнате в доме консула Петровского в Кашгаре, где накопились для меня за лето целые горы писем и газет.

Наступило время желанного отдыха, которому я и отдался, пользуясь обществом моего благородного друга консула. Я не стану долго задерживать внимание читателя на моих кашгарских воспоминаниях, хочу только привести несколько из них. Первой моей работой было разобрать собранные мной на Мустаг-ате образцы горных пород и снабдить их ярлычками, а также привести в порядок фотографические снимки. Затем я написал несколько научных сообщений о летних работах.

В начале ноября мы получили новости из Европы. Тайный советник Кобеко, инспектировавший русский Туркестан, продолжил свой маршрут к нам. Это был очень симпатичный и начитанный человек, и неделя, проведенная в его обществе, промелькнула незаметно.