Владимир Санин - Кому улыбается океан

Между тем наш караван, сколоченный из нескольких десятков судов, вошел в Суэцкий канал. Меня поразили его размеры. Было даже как-то обидно, что шириной легендарный Суэцкий канал не превосходит речушки, которую мальчишки запросто переплывают туда и обратно и через которую швыряются друг в друга огрызками яблок. Зато в длину канал вытянулся на 160 километров – цифра, внушающая уважение. Канал напоминает обычную речку еще и потому, что на нем нет шлюзов. Об этом позаботилась природа: местность здесь равнинная, а Средиземное море расположено на 25 сантиметров выше Красного. И этих жалких сантиметров оказалось достаточным, чтобы вода по каналу пошла самотеком.

Суда нашего каравана шли одно за другим, строго соблюдая дистанцию, как солдаты на параде. По обеим сторонам канала сидели рыболовы, уставившись в поплавки остекленевшим взором. На нас они внимания не обращали – мало ли кораблей здесь шляется, только рыбу отпугивают. Таких унылых, безнадежных рыболовов я видел лишь на Москве-реке, где последнюю рыбу поймали года два назад (ее случайно уронил в реку повар ресторана «Поплавок» у Центрального парка культуры).

Вдоль канала тянется шоссейная дорога, и по движению на ней мы догадались о своей удручающей скорости: нас обогнал даже старый, видавший виды ишак. Ничего не поделаешь, правила есть правила: передвигаться по каналу можно только со скоростью семь с половиной миль в час.

Берега Суэцкого канала производят большое впечатление своими контрастами. Слева – безлюдная песчаная пустыня, справа – сплошной оазис: жилые дома, финиковые пальмы, арабы в белых одеждах и мальчишки, гоняющие мячи – от тряпичных до кожаных, в зависимости от благосостояния пап.

Очень красива Исмаилия – вдруг возникающий город с пышными дворцами, парками и роскошным пляжем, который экипажи всех проходящих по каналу судов долго и мечтательно изучают через бинокли.

Отсюда к Нилу тянется пресноводный канал, чем и объясняется появление цветущего оазиса посреди Аравийской пустыни.

Когда-то, в далекие, доисторические времена, в исмаильских особняках жили бывшие хозяева канала. Жили неплохо – канал, на который приходится пятнадцать процентов мировых океанских перевозок, не огорчал акционеров. Им очень, очень не хотелось менять субтропический климат Исмаилии на лондонские туманы и бензинный угар парижских улиц. Когда энергичный француз Лессепс прорыл канал – разумеется, с помощью сотен тысяч египтян, – он вряд ли думал о том, что сто лет спустя европейцы станут здесь просто гостями, которые за проход по каналу будут не получать, а, наоборот, – платить. Справедливость в конце концов торжествует, хотя ее дорога к торжеству усеяна не одними розами, точнее – главным образом не розами.

К вечеру, пройдя канал за одиннадцать часов, «Канопус» подошел к Суэцу, радостно приветствуемый с набережной… на чистом русском языке. Было очень приятно встретить соотечественников – ощущение, которого не испытаешь на улицах Москвы, где соотечественники попадаются на каждом шагу. В Суэце, крупном промышленном центре Египта, живет и работает много советских специалистов, приехавших сюда с женами и детишками, и все они обязательно приходят в гости к советским морякам, потому что очень важно знать, какая в Ростове погода, уродились ли арбузы на Волге и почему «Спартак» проигрывает игру за игрой.

На следующий день они пришли на «Канопус», поговорили по душам и посмотрели самый свежий из имевшихся на судне кинофильмов – «Похождения Насреддина». Но мне на этой встрече побывать не довелось: слишком велик был соблазн совершить одну из самых интересных экскурсий в моей жизни. Об этом я и расскажу.

Несмотря на то, что Красное море, в котором сейчас переваливается с боку на бок «Канопус», встретило нас изнуряющей жарой, судовой врач Виктор Котельников может засвидетельствовать, что я нахожусь в здравом уме и отвечаю, следовательно, за свои слова. Я привлекаю в свидетели доктора потому, что признание, которое собираюсь сделать, может показаться вам несколько странным. Дело в том, что я теперь люблю акул. Более того, я испытываю к ним сентиментальное чувство нежности. Ибо только благодаря акулам мне удалось побывать в Каире и нанести визит пирамидам.

В плане по ассортименту, который «Канопус» имел в прошлом рейсе, акулы не значились, но, видимо, план доведен был до них с опозданием, и акулы, ничего не подозревая, лезли чуть ли не в каждый трал, чтобы по-дружески побеседовать с попавшей туда рыбой. Когда трал вытаскивали на корму, они спохватывались и начинали доказывать, что они здесь так, из чистого любопытства, рады, мол, познакомиться, примите уверения и давайте расстанемся друзьями. Но капитан Аркадий Николаевич Шестаков на ходу внес в план коррективы, и акулы попали в холодильную камеру.